Важнейшим событием, перевернувшим всю картину мира мыслителя, стала смерть супруги в 1906 году. Под впечатлением от этой трагедии Арман отказывается от христианской веры и старается как можно упорнее пропагандировать стремление к высоким радостям жизни. Он много пишет о проблемах сексуальности, слагает трактаты об экономической составляющей индивидуализма и выступает ярым противником войны и массовой мобилизации. Свой второй срок он получит в 1918 году за антимилитаристскую пропаганду и укрывательство дезертиров.
Вернувшись на волю в 1922 году, Арман до конца своих дней продолжит заниматься пропагандой анархистского индивидуализма, будет редактором нескольких газет и станет автором множества статей и книг, в которых будет отстаивать право на неприкосновенность личности перед государством. Во многом благодаря его усилиям произошло сближение теоретиков анархизма с интеллигенцией (учителями, печатниками, поэтами-символистами), что придало особый интеллектуальный вес их пропаганде. Сосредоточившись в 1920-е гг. на вопросах воспроизводства рабочей силы, они стремились предотвратить кошмар готовящейся войны, разоблачая то, как государство объективирует женское тело в качестве репродуктора, а мужское — в качестве солдата.
Спустя годы анархизм, интерпретированный Арманом, Либертадом и Ан Ринером как личная политика, особый образ жизни и стратегия самосовершенствования, получил мощный импульс для развития в контексте революционных событий 1960-х годов, потеснив скомпрометировавший себя советский коммунизм и одряхлевший классический синдикализм. Разработанное ими учение также оказало большое влияние на писателя-экзистенциалиста Альбера Камю, долгое время дружившего с Риретт Метржан и писавшего для газеты «Le Libertaire», возобновившей работу после окончания войны.
Современные французские анархо-индивидуалисты, вроде философа Мишеля Онфре, пытаются популяризировать и других, менее заметных авторов того поколения, например Жоржа Паланта (1862-1925) — одинокого мыслителя-пессимиста, вступившего в «борьбу за индивида» против детерминистской методологии социолога Эмиля Дюркгейма.
Мы в свою очередь надеемся, что знакомство с анархистским индивидуализмом во все более усложняющейся политической обстановке сегодняшнего дня сможет помочь каждому интересующемуся радикальной политической теорией заново посмотреть на основания, идеалы и структуры современного дисциплинарного общества, а также понять, почему «только благодаря [нам] они что-то значат».
Ан Ринер
(1861-1938)
Небольшое пособие по индивидуализму
ПРЕДИСЛОВИЕ
Я решил написать данный текст в виде катехизиса с целью сделать его более удобным для быстрого изложения. В данном случае эта форма не будет служить каким-либо догматическим намерениям: здесь не будет ни наставника, который спрашивает, ни, соответственно, ученика, который отвечает. Здесь будет исключительно индивидуалист, спрашивающий самого себя. В первой строке я хотел указать на то, что речь пойдет именно о внутреннем диалоге. В то время как в катехизисе спрашивается: «Ты христианин?», я в свою очередь спрашиваю: «Я индивидуалист?». Продолжая повествование в виде монолога, я, тем не менее, вскоре понял, что такой способ изложения принесет с собой некоторое неудобство, и, уходя от первоначальных намерений, также вспомнил, что внутренний разговор с самим собою подразумевает и наличие собеседника. Кто-то, возможно, обнаружит некоторую путаницу, читая изложенные мною истины, которые, однако, точны и определенны, хотя и могут быть раскрыты читателем лишь в рамках собственных размышлений. Кроме того, существует немало вопросов, допускающих несколько ответов. Те же ответы, что я предлагаю — отстоящие довольно далеко от разного рода героических решений, которые в свою очередь могут быть рекомендованы лишь в том случае, если все остальное будет неприемлемым и равняться преступлению, — имеют недостаток полностью удовлетворительных решений, в связи с чем их нельзя считать вернее и обязательнее, чем те, что дают другие люди. Поэтому я вынужден заявить, что не настаиваю на них. Читатель, не способный при этом отличить мои ответы или решения от своих, неохотно соглашающийся с ними и находящий ответы аналогичные моим, во многих случаях, более подходящих для него, не достоин именоваться «индивидуалистом».