Осмонда. Что с тобой, папа?
Эдме. Отец не совсем хорошо себя чувствует.
Осмонда (подходя к Клоду, нежно). Что случилось?
Клод. Немного кружится голова.
Осмонда. Я скажу этому господину, что ты не можешь его принять.
Эдме (после напряженной паузы). Пусть войдет… Это человек, которого мы с твоим отцом знали прежде.
Осмонда уходит, слышны ее слова: «Сударь, пожалуйста, пройдите сюда…» Появляется Мишель Сандье — человек лет сорока пяти — пятидесяти, высокий, сгорбленный, лицо иссушено болезнью.
Мишель (поклонившись). Сударыня… Сударь… Мне очень неловко, что я явился к вам в столь неурочный час.
Клод. Мой брат предупредил меня, что, возможно, мы будем иметь удовольствие видеть вас сегодня вечером… Я думаю, нет смысла представлять вам нашу дочь? Ведь знакомство уже состоялось.
Мишель (поворачиваясь к Осмонде). В самом деле, это мадемуазель, которая…
Клод. Насколько я понял, вы в Париже проездом?
Мишель. Да, возможно, я уеду уже завтра.
Эдме (делая над собой усилие). А приехали вы…
Мишель. На прошлой неделе… Но я не выношу Парижа, я задыхаюсь здесь. (Молчание.)
Клод. Мне тоже в свое время очень трудно было привыкнуть.
Мишель. Но ведь вы приехали сюда не прямо из Ардеша?
Клод. Да, у меня сперва был приход на севере, в Эскершене, неподалеку от Лилля.
Мишель. Должно быть, это был сущий ад.
Клод. Нет, почему же, от этих лет у нас остались прекрасные воспоминания; правда, Эдме?
Эдме. Как сказать…
Мишель. Я думаю, господин Лемуан не имел в виду природу.
Клод. И все же эти печальные просторы не лишены величия.
Мишель. Я всякий раз опускаю шторы, проезжая эти места по железной дороге.
Клод. Но тамошнее население как-то по-особому душевно.
Мишель. Да?
Клод. Мы с женой бывали свидетелями многих трогательных сцен. Вспоминаешь Гюго…
Мишель. Мадемуазель Осмонда, мы старые знакомые, хотя вы и не подозреваете об этом. Я видел вас совсем крошкой в те времена, когда жил в Сен-Лу-де-Тальваз, в большом доме, чуть повыше дома священника. Я часто бывал у ваших родителей; сейчас вы у меня перед глазами такая, какой были тогда… Несколько месяцев назад я проезжал через Сен-Лу.
Клод. Должно быть, с тех пор в нем мало что изменилось.
Мишель. Там построили лесопильню, которая уродует весь вид. Еще десять лет, и не останется нетронутого пейзажа.
Клод. Однако лесопильня…
Мишель. Так ведь видишь только ее.
Осмонда. Ну, это как газовый завод в Фонвиль-Сен-Венсене. У нас была небольшая вилла на склоне прибрежной горы, оттуда открывалась обширная панорама — а в глубине торчала вышка газохранилища!
Клод. Никогда не замечал газохранилища.
Осмонда. Счастливый у тебя характер, папа, ты всегда видишь только то, что тебе по душе.
Мишель. Погодите, кажется, я прошлым летом проезжал на машине Фонвиль-Сен-Венсен. Это между Дьеппом и Трепором?
Осмонда. Совершенно верно.
Мишель. Впечатление было ужасное. Между двумя укрепленными насыпями — кубы пыльного, похожего на нугу месива! (Осмонда смеется.)
Клод. Однако тебе там нравилось, Осмонда.
Эдме. Действительно!
Осмонда. По сути, впечатление о каком-либо месте может вполне сложиться лишь по прошествии времени. Когда я сейчас думаю о Фонвиле, то не испытываю ни малейшего энтузиазма, можешь мне поверить.
Мишель. По-моему, это очень верно сказано. Подлинны лишь воспоминания; в них — мы сами.
Клод. У нас там завязались некоторые приятные знакомства; и потом — море… Ты меня в самом деле удивляешь, Осмонда.
Эдме. Что тебе за охота принимать ее браваду всерьез!