Предположим на минуту, что подобной самоцензуры не существует, что человек готов сказать «правду, всю правду, одну только правду» о качествах своей личности, о своих мыслях и переживаниях. И тут выясняется, что сделать это, хотя бы в первом приближении, в состоянии далеко не все. Вернее, очень немногие. И опять-таки не хватает слов, недостает знаний о психической жизни, умения ее анализировать.
Представим себе, что человеку, далекому от техники, предложили рассказать об устройстве какого-либо двигателя и даже в помощь предложили подробный чертеж. Этот рассказ звучал бы довольно невразумительно. Примерно так: «Вот это колесико соединяется какой-то штучкой с другим колесиком побольше с зубчиками, а тут еще продолговатая штуковина с ремешком...» Мать одного инженера, владельца «Жигулей», когда хочет назвать какую-либо деталь машины, пользуется универсальным понятием «дюндик». «Дюндик» — это и винт, и болт, и шланг — все, что имеет отношение к загадочному и неведомому и поэтому безмолвному для нее техническому миру, в тайны которого ее никто не посвятил.
18
Нередко на уровне «дюндика» находится способность судить о своем и чужом внутреннем мире. Это не удивительно: в школе изучение человека заканчивается на уровне его анатомии и физиологии. Психология как специальный предмет пока отсутствует. И вот результат — предлагают человеку, казалось бы, простое задание: ответить на вопрос «Кто я?» двадцатью словами. Двадцать слов для характеристики своей неповторимой личности. Скуповато? Очень многим хватает и десяти.
И еще одна трудность самонаблюдения: «я-деятель» и «я-наблюдатель» не могут сосуществовать мирно и независимо друг от друга. «Я-деятель» постоянно захватывает «я-наблюдателя», и нет уже самоанализа, а есть горячая человеческая страсть.
А как же тогда с описанием своих чувств и переживаний? Выходит... Совершенно верно. Эти описания сделаны уже по памяти. Так сказать, психологическая реконструкция — это уже не столько интроспекция, сколько ретроспекция (смотрение в прошлое).
Психологи довольно быстро осознали всю ограниченность самонаблюдения как единственного метода психологии. Чтобы получить как можно более подробные сведения о психике, психологам приходилось специально обучать испытуемых технике самонаблюдения, производить своеобразный отбор среди испытуемых. Но и это не было выходом из положения, поскольку вставал вопрос об общезначимости психологических знаний, полученных из самонаблюдения таких «изощренных» испытуемых. Возникали и принципиальные трудности. Так, известный американский психолог начала века У. Джемс отмечал, что когда он пытается сосредоточиться на собственном «я», в поле внимания попадают случайные ощущения от носа, уха и т. д. Тем самым, попытки обнаруживать своего рода тело или субстанцию «я» в акте прямого самонаблюдения не увенчались ожидавшимся успехом. Будущее было за объективными методами исследования психики.
Да, самонаблюдение имеет много недостатков как метод научного исследования. Его легко критиковать. Труднее обойтись без него в любом психологическом исследовании. И оно служило и будет служить всегда его составной (но не основной!) частью. Иногда наблюдения за самим собой наталкивают психолога на замысел экспериментального исследования.
Как человек узнает, например, откуда идет звук? На первый взгляд все предельно просто: звучит музыка — мы поворачиваем голову к динамику, слышим речь — оборачиваемся к говорящему человеку. Но как же тогда в кино? Звук всегда доносится из одних и тех же динамиков, установленных по бокам экрана, а зрителям-слушателям кажется, что звук перемещается от персонажа к персонажу: вот заговорил один и замолчал. Потом другой — звук переместился. В правом углу экрана залаяла собака — оттуда и звук несется... Так человеку кажется. Потому что... Но
19
ведь никто об этом до той минуты не думал и, пожалуй, ничего особенного не замечал. А советский психолог С. Л. Рубинштейн заметил и задумался. Вот как это произошло.
«Заседание,— рассказывал Рубинштейн в книге «Основы общей психологии»,— происходило в очень большом радиофицированном зале. Речи выступающих передавались через несколько громкоговорителей, расположенных слева и справа вдоль стен.
Сначала, сидя сравнительно далеко, я по свойственной мне близорукости не разглядел выступающего и, не заметив, как он оказался на трибуне, принял его смутно видневшуюся мне фигуру за председателя. Голос (хорошо мне знакомый) выступавшего я отчетливо услыхал слева, он исходил из помещавшегося поблизости громкоговорителя. Через некоторое время я вдруг разглядел докладчика, точнее, заметил, что он сделал один, а затем еще несколько энергичных жестов рукой, совпавших с голосовыми ударениями, и тотчас же звук неожиданно переместился — он шел ко мне прямо спереди, от того места, где стоял докладчик».
Итак, на базе самонаблюдения у ученого возник вопрос о причинах столь странного поведения звука, и ученый стал наблюдать за поведением слушателей — метод познания изменился.
Обратим внимание на интересную и неизбежную особенность психологического познания состояния другого человека: оно происходит на основе самонаблюдения: «для него, очевидно... как для меня».
В одном старом учебнике психологии это пояснялось таким примером. «В моем присутствии кто-либо плачет. Я думаю, что он переживает чувство страдания. Но могу ли я сказать, что я «воспринимаю» его чувство страдания? Нет, потому что я воспринимаю только ряд физических изменений... Я вижу капли жидкости, истекающие из его глаз, я вижу изменившиеся черты лица; я слышу прерывистые звуки, которые называются плачем. Кроме того, я ничего непосредственно не воспринимаю. Откуда же я знаю о существовании страдания у другого? Когда я сам раньше страдал, то у меня из глаз текли слезы, я сам издавал прерывистые звуки...»
А как изучить без данных самонаблюдения переживания космонавтов во время космического полета? Что знали бы мы о психической жизни слепоглухонемых без замечательной книги слепоглухой О. И. Скороходовой «Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир», которая целиком построена на самонаблюдениях?
Да, самонаблюдение — старое, испытанное, хотя и далеко не всегда надежное оружие психолога. А для каждого человека самонаблюдение — необходимый элемент самопознания и самовоспитания. Нельзя изменять себя, не рассматривая' свой внутренний мир сквозь увеличительное стекло самонаблюдения. Оно уже само по себе заставляет человека изменяться.
«Пока я снимал с себя слепок,— писал французский философ М. Монтень, — мне пришлось не раз и не два ощупать и измерить себя в поисках правильных соотношений, вследствие
20
чего и самый образец приобрел большую четкость и некоторым образом усовершенствовался».
Кстати сказать, помочь сам, ребята, научиться наблюдать за собственной психической жизнью — одна из задач этой книги. Попробуйте, начиная с сегодняшнего дня (в крайнем случае, можно начать завтра!), например, применить такое испытанное средство самоанализа и самопознания, как дневник. Есть замечательные образцы дневниковых книг, которые написали не выдающиеся деятели пауки и культуры, а ваши сверстники — старшеклассники. Разумеется, они и не подозревали, что со временем их заветные тетради будут опубликованы. Это «Девушка из Кашино» — дневник Инны Константиновой, «Дневник Нины Костериной» и «Дневник Пети Сагайдачного». Их авторы прямо со школьной скамьи шагнули в огненный шквал Великой Отечественной войны и погибли, защищая Родину, а их дневники, ставшие книгами, продолжают жить и волновать новые поколения читателей.
Объективное наблюдение. Познать себя и психику другого человека можно только в деле, в деятельности. «Как можно познать самого себя? — спрашивал великий немецкий поэт и мыслитель П. ге и отвечал: — Только путем действия, но никогда путем созерцания. Попытайся выполнить свой долг, и ты узнаешь, что в тебе есть».