Женёк задумался, а я отправил в рот очередной кусок бифштекса.
– Подземные катакомбы? – догадался товарищ.
– Именно.
– Какая банальщина!
– Но все сходится. Саяра основательно изучила документы по архитектуре города. Даже собственный архив завела. Со слов Гольденштейн, в нем содержалась полноценная архитектурная летопись Серпейска. Все, что когда-либо возводилось в городе, все подземные коммуникации, отмеченные в официальных документах, попали Саяре на карандаш.
– Ты видел эту подборку?
– Нет. В одну из «Ночей в музее» кто-то из посетителей отбился от группы, решил сделать перекур, да не затушил окурок. Случился пожар. Архив, собранный Саярой, полностью сгорел. Узнав об этом, Бетреддинова пришла в бешенство, закатила истерику и уволилась из музея.
– Я ее понимаю! – кивнул Женя. – Если бы мои статьи…
– Расслабься, чувачок, – усмехнулся я. – Не было никакого экскурсанта с папироской. Саяра сама устроила поджог.
Женька наморщил лоб.
– Ты же сказал, документы много для нее значили!
– Во-первых, нет оснований полагать, что сгоревшие бумаги – это на самом деле картотека Бетреддиновой. Она вполне могла подменить их старыми газетами, а подлинники спрятать понадежней. А во-вторых, записи требовались ей, чтобы выяснить лишь одну вещь.
– Где располагаются подземные переходы?
– Где спрятаны сокровища серпейских монахов. Допустим, этот пробел она заполнила, тогда потребность в документах автоматически отпадает.
Женя задумчиво сложил руки на груди, глубоко задумавшись. Официантка принесла имбирный чай и яблочный штрудель. После ее ухода я продолжил:
– Саяра не случайно знакома с черными копателями. Она много лет посвятила поискам клада. Изучила расположение всех скрытых ходов-выходов подземного города. Но ею руководили не амбиции историка, а вполне меркантильный интерес. Видимо, в определенный момент Бетреддинова уверовала, что наконец нашла искомое. Не желая делиться находкой с кем-то из коллег, она уничтожила записи. Ведь в наработках больше нет нужды. Но вот чего ей не хватало, так это навыков поисковых работ.
Я замолчал, доедая мясо.
– И она нанимает Шеллиных, – подхватил Женя.
– Братья – опытные копатели. Со связями. Знают, к кому можно податься с кладом в обход государства. Троица исчезает на время, реализуя навар, а потом они выскакивают как черт из табакерки и выкупают особняк. Открывают школу, запускают рекламу… Это большие деньги. А спонсоров не заявлено – ты сам проверил.
Я видел, что Женя не особо верит в мою догадку.
– Думаешь, они реально нашли сокровища? Может, и призраков убитых монахов?!
– И жителей «полой Земли».
– Нет, серьезно, есть такая легенда. Люди продолжают лезть в катакомбы, а затем многие из них умирают от тяжелых болезней. По легенде, их убивают призраки, стерегущие монастырские сокровища. Хотя, конечно, фишка не в призраках.
– Да неужели?
– Под землей выявлена сильная концентрация радона. Очень опасный газ.
Я отставил пустую тарелку, пододвинул чашку кофе.
– А ты много знаешь, я смотрю. Тоже грезил мечтами о кладе?
– Пару лет назад писал большой пост для «Подслушано». Про катакомбы и другие странности города. Кое-что отложилось в памяти.
Я пожал плечами.
– Просвети меня, пока кофе пью.
Женя почесал стильную бороду.
– Да не сказать, чтобы я многое помнил… Как ты знаешь, Серпейск был основан в середине четырнадцатого века. Город всегда считался пограничным и служил аванпостом в периодических стычках с татаро-монгольскими завоевателями. Естественно, монастыри выполняли функции крепостей. К концу пятнадцатого века их было уже три: Серпейский кремль на Красной горе, Высоцкий мужской и Владычный монастыри. Между собой их связывали подземные коммуникации. Так возникла система «Засов» – город-дублер на двадцатиметровой глубине. Согласно летописям, воеводы пользовались «Засовом» для скрытого перемещения войск, хранения еды и прочего. Поскольку имелись выходы к речке Каре, во время осады можно было пополнить запасы воды.
Я почесал бровь, обдумывая полученную информацию.
– Какова протяженность переходов?
– Не знаю. Надо копаться в документах. Но, по идее, рукава опоясывали весь Серпейск и имели десятки потайных комнат. Говорят, даже под устьем Кары имеется коридор. Этакий местечковый Ла-Манш.
– Много у монахов было богатств?
– Скажем так, когда сто лет назад большевики приняли решение о повсеместной секуляризации, монахи попрятали в катакомбы не только монастырские иконы, но и вещички зажиточных горожан. Тех, кто не хотел делиться с народом своими кровными. Поэтому, помимо старинных фресок, мы ведем речь и о предметах искусства, коллекционных монетах, аксессуарах и так далее. Сейчас это стоило бы целое состояние!