— А как погибли Эдмунд, Кристиан и Ален? — спросила Картрайт.
— Видимо, от взрыва. Командиры находились ближе всего к взрыву
— Понятно, — протянула Юэла, похлопав Микасу по спине и почувствовав, как зрение медленно теряет фокус. И вдруг последняя, конечная мысль врезалась в голову: — А где Арно?
Жан судорожно сжал руку в кулак.
Ханджи кивнула за спину. Андерсен лежал на земле, закрыв глаза. Просто закрыл глаза… и спал.
Без ног.
Весь в крови…
— Он жив?
Ханджи тяжело вздохнула. Тяжёлая пауза…
И сокрушенное «нет» вылетело из уст женщины.
Картрайт с болью сжала челюсть. Слёзы все ещё держались внутри. Она не позволяла им проявиться.
«Если мы там погибнем и не вернёмся к Коулу, то он нас убьёт».
—Как?
— Был слишком далеко от взрыва, чтобы разорваться полностью, но и слишком близко, чтобы выжить, — ответила Ханджи, с тоской задержав взгляд на безжизненном теле.
Арно…
Прости, Арно.
Кажется Коул действительно нас убьёт…
«Черт возьми, это совсем неуместные мысли».
Вечный весельчак, который умел разрядить обстановку когда угодно и где угодно. Невероятно сильный воин…погиб от одного только взрыва. Его больше нет…
Ни его, ни Лианы, ни Мэри…
Всё, что у неё осталось — Ханджи, Коул и Леви…
Она снова начала их терять. Они снова раздирают её на кусочки. Ей снова невероятно больно.
Это. Снова. Возвращается.
— Что это?! — закричал вдруг Конни, показывая в сторону оставленного Юэлой дома, на крыше которого в этот момент решалась судьба всего человечества. Картрайт резко повернулась…
Армин…
Вид худенького титана с растрёпанными светлыми волосами, который поедал кричавшего от предсмертной паники Бертольда, жалящей стрелой впился прямо в сердце.
Леви сделал выбор…
Эрвин мёртв.
Ни Арно, ни Лианы, ни Мэри… ни Эрвина.
— Нет… неужели… нет! — заикаясь от шока промямлил Флок. — Это же не… Эрвин…
Юэла как можно тише приземлилась позади Аккермана и мирно лежавшего рядом с ним тела Эрвина Смита. Как верный… друг, она должна была подойти и поддержать своего командира. Но его приказ не лезть к нему до сих пор звучал в ушах, хоть и было это вовсе не приказом, а просто предостережением.
Оставить его наедине с самим собой… подальше от неё…
И сесть на другой конец покатой крыши с Томасом и Эваном из третьего отряда, прислонившись спиной к дымовой трубе, и бросить прощальный, горький взгляд на своего погибшего друга, надежду всего человечества, которую верный товарищ обрёк на смерть.
Вот и всё что она могла сделать.
А ещё, конечно же, перебирать в голове имена всех погибших друзей, словно заучивая наизусть таблицу умножения.
Были слова, которые она не успела сказать Леви до того, как он прогнал её. Да и не нужно было.
А Аккерман заметил, что её нет рядом. Заметил краем глаза, как она, поколебавшись какое-то время, села рядом с подругой подальше от него, с невыносимой тоской глядя на труп Эрвина.
Кто, как не Юэла Картрайт, поймет его. Кто, как не она, скажет ему о том, что он всё сделал правильно. Но эта горечь в её взгляде, эта пелена из слёз, мужественно сдерживаемая внутри, останавливали его.
Сейчас, когда от его слов мало что зависело, когда ребята из сто четвёртого со слезами на глазах бросились к Армину, он мог позволить себе дать слабину.
Маска слетела, и печаль проскользнула и на его лице. Ханджи аккуратно открыла Эрвину глаза, взглянув на безжизненные, пустые зрачки:
— Он уже мёртв…
— Я не жалею…— произнёс Аккерман будто бы самому себе, пытаясь убедить себя в этом, заставит себя поверить.
— Я доверяю тебе, Леви, — тоскливо пробормотала Ханджи. — Наверное, ты теперь тот, которому я доверяю больше всего… И всё-таки, почему?
— Разве он не заслужил отдых? — спросил Аккерман.
— Заслужил, — согласилась Зое. — Мы все заслужили…
— А как же Эмма … — внезапный голос Томаса вернул Аккермана из трясины тягучих размышлений в реальность.
Эмма…
У Эрвина была Эмма … а он отнял его у неё. И эта мысль больно стукнула в голову, проведя разряд по всем нервам от макушки до кончиков пальцев.
Эмма…
***
— Юэла… — тихо позвал её Леви, невесомо коснувшись плеча. Картрайт послушно повернулась. Разведка въехала за стены Роза, и сейчас двигалась унылой, поредевшей вереницей по зелёным полям. Каждый раздумывал о своём…
О том, что они нашли в том подвале. О том, какой ценой они достигли этого. О том, какая армия мёртвых сейчас идёт за ними. Неслышной поступью, дыша замогильной свободой, они уныло обступают их…
Как же наивно…
— Эмма. Нам надо к ней зайти и рассказать. Думаю, она имеет право узнать гораздо раньше, чем… все остальные.
Юэла лишь кивнула, и молча поплелась по давно изученной дороге по направлению к маленькому, неприметному дому, в котором Эрвин почти никогда не бывал.
— Эй… — Аккерман остановил её. — Ты…как?
Как ни странно, чувств не было. Ни моральной, ни физической боли. Хотя последнее, вероятно, вопрос времени… как и первое.
Юэла рассеянно оглядела командира…
Гребаные последствия сотрясения.
И он, естественно, заметил.
— Только не говори, что снова сотрясение, — резко сменил тон Леви.
— Пошли, — тихо оборвала его Картрайт, направившись к дому.
— Топай в госпиталь, я сам… — приказал Леви.
— Я тоже пойду туда, — упорствовала Юэла.
— Картрайт, в госпиталь! Не заставляй меня силой тебя туда тащить.
Терпение стремительно улетучивалось. Кулаки против воли сжимались, а глаза начало покалывать. С каждой битвой сил становилось всё меньше… С каждой травмой здоровье покидало девушку. Пытки, сотрясение, простуда, ангина, все смешалось воедино и медленно заколачивало её в гроб, уже подготавливая неприметный, ветхий крест и горсть сырой земли…
— Юэла, это не обсуждается, — возразил Леви. Юэла громко всхлипнула:
— Мы можем хоть раз не спорить, умоляю, Леви, пошли! — закричала она, заставив стоящих неподалеку Ханджи и Лиану резко обернуться.
Аккерман взволнованно оглядел её, уже без сомнений различая явные признаки сотрясения. Но не пустить её туда было бы ещё безжалостнее, чем наплевать на её здоровье.
Последовала неловкая пауза. Оставшиеся разведчики удивлённо уставились на них, но для выводов и умозаключений все были слишком измучены.
— Ты хотела о чём-то сказать, — перевёл он тему.
«О чём-то сказать», — отдалённо проплыло в мозгу. И мысли снова унеслись в прошлое, на несколько дней назад, когда Эрвин был ещё жив… Когда Картрайт смотрела в его голубые глаза, усталые, истощенные.
— Эрвин, он прав, оставайся здесь, — уверенно сказала девушка, нарушив неприятное молчание, воцарившееся между ними.
— Юэла, я уже всё решил, — тихим, но твёрдым тоном возразил Смит, поставив жирную точку, ограничившись от дальнейших перепирательств.