— Ага, конечно, доверяет…– усмехнулась Юэла и хмыкнула.
Не обратив на это внимание, Брандон продолжил:
–Он жил в подземном городе, на дне столицы. Это гиблое место. Его мать воспитывала его недолго. Ему было около семи или восьми лет, когда она умерла. Жили они в одной маленькой комнатке в борделе. Несколько дней Леви находился по соседству с трупом своей матери, а куда ему было идти? Но потом его под свою опеку взял его дядя, Кенни Аккерман. Ты прекрасно его знаешь. Это его вы ловили тогда, с Эмином
Юэла скрипнула зубами. Она не думала, что Леви и Кенни могли как-то пересекаться в жизни. Теперь она была совсем не удивлена таким родством.
— Так вот, он воспитал его. Научил выживать в гиблом месте. Научил сражаться.
— Яблоко от яблони.– прошипела девушка.
–Юэла, подожди, — Брандон бросил на неё суровый взгляд. — Кенни оставил его. Я правда не знаю, но догадываюсь, что Леви был тогда ещё маленьким. Однако он продолжил жить в одиночестве. Одинокий ребёнок в этом ужасном, прогнившем, пропахшем смертью и трупами мире. Ты не представляешь, что это такое. Поэтому он так груб и прямолинеен, поэтому так склонен к чистоте. Поэтому он никогда не улыбался. Этот мир воспитывает очень сильных, но чёрствых людей, вынужденных носить ледяные маски и превращать свои сердца в камень, чтобы быть сильными и выжить. Леви жил так, пока у него не завелись друзья. Лучшие друзья. Тогда он впервые почувствовал себя не одиноким человеком.
Чтобы выбраться из этих трущоб, они заключили сделку с жителем верхнего, то есть нашего, мира. Если Леви убьёт Эрвина, то получит право жить наверху.
Ты сама бы пошла на все, лишь бы выбраться оттуда, Юэла. Леви вступает в разведкорпус и сразу же, на первой вылазке, теряет своих друзей.
Их смерти были ещё бессмысленнее и напраснее, чем смерти твоих друзей. Ты не видела тогда, что с ним было. Не видела этой ярости и боли. Я был тогда, на той экспедиции. Твоя ярость и отчаяние даже не половина того, что чувствовал он. А когда Леви потерял свой отряд. Весь отряд. Десять лет назад. Он чувствовал себя не менее виноватым, чем ты. Он всегда хотел стать настоящим командиром. Таким же, как Эрвин или я. И каждый раз ему кажется, что он недостоин этого звания. Это ужасно, потому что больше никто так не думает. Он не считает себя идеальным. Ваши истории почти идентичны, Юэла. Я не стану вдаваться в подробности. Так что пожалуйста, Картрайт, не надо осуждать его так сильно и думать, что Леви — бездушная машина для убийств. Он человек. У него тоже есть чувства.
Он очень чуток к другим, он понимает людей, как никто другой. Потому что он сам прошёл через ад. У тебя в жизни было светлое время, когда ты жила в детском доме, окружённая друзьями и заботой. У тебя было детство, у него нет. Не вини его за то, кем он стал. Эти манеры заложены в него ещё в детстве.
Юэла выдохнула.
Подземный город. Лучшие друзья. Выход на поверхность и смерти…смерти и ещё раз смерти.
Он думал, что как только выберется на поверхность, то сможет жить спокойной жизнью. Но вместо этого он стал частью ещё большего кошмара. Он столкнулся с ещё большей жестокостью.
В жизни Юэлы были моменты, ради которых действительно хотелось жить. А были ли такие моменты у него?
Они слишком похожи. Её сознание никогда не устанет ей об этом напоминать. Поэтому он так легко понял её. Он пришёл в это подразделение за тем же, за чем сюда пришла и она.
Забыть
«Мы, к твоему и, в своё время, моему сожалению, не можем стереть память, а пока она жива, то и всё это живёт с тобой.»
Теперь Юэла поняла значение этих слов.
Ярость постепенно улетучивалась…
Юэла уткнулась носом в колени. Может, стоит попросить у него прощения? Она ведь тоже виновата из-за того, что начала это всё.
— Как думаете, мне стоит…– но девушка не успела договорить. Брандон без слов её понял.
— Да.
— Хорошо, спасибо…
Девушка благодарно улыбнулась и снова отпила из фляги.
***
Вечером стало холодно и ветрено. Лужицы начали покрываться тонкой коркой льда, однако вода в озере всё ещё держалась в жидком состоянии. От ветра на его зеркальной глади появлялись небольшие волны и тихо ударялись о берег. Закатное солнце золотило пожелтевшие, сбрасывающие листья деревья, отбрасывая от их стволов причудливые тени. Жёлто-оранжевые облака плыли с большой скоростью.
На берегу озера, среди кружащей, сухой листвы, стоял в тёплом плаще, с накинутым на голову капюшоном, главнокомандующий старшими войсками.
— Командир Аккерман? — услышал Леви за своей спиной тихий голос. Мужчина лениво обернулся и упёрся взглядом в свою подчинённую, стоявшую, понурив голову и плечи и неуверенно смотря вниз.
Леви был в недоумении. Он не думал, что Картрайт найдёт в себе силы так быстро заговорить с ним. Ведь вчера он так сильно задел её. Не только гордость. Он задел её чувства и переживания. Он расковырял едва зажившую рану.
И за это винил себя, наверное, даже больше, чем она сама.
Леви готов был уже извиниться, чего почти никогда не делал, но вместо этого услышал:
— Извините меня, — голос Юэлы звучал тихо и искренне. С сожалением и признанием своей неправоты. Это изумило Аккермана ещё больше.
— Извинить? За что? — услышала Юэла ответ. Он издевается? Сейчас что, последует какая-то шутка или колкость? Юэла серьезно посмотрела на своего нового командира. Он выглядел ошеломленным. Серьезно? Разбитый светильник что, и голову ему повредил?
Юэла обескураженно закрыла рот.
— За вчерашнее, сэр…– наконец боязливо выговорила она.
Аккерман всё ещё озадаченно смотрел на неё.
— Вы что не помните? — голос Юэлы обрёл большую уверенность.
— Я все прекрасно помню, Картрайт, — быстро проговорил Леви и отвёл взгляд. — Просто… Что заставило тебя так быстро…
Он не мог подобрать правильного слова.
— Я…– Юэла замялась. Сказать ему, что Брандон рассказал ей о том, что Леви пережил? Вот так вот просто взять и сказать? А ей не влетит? Ладно, будь что будет. — Брандон рассказал мне… всё о вас и вашей жизни и я поняла что… Что злясь на вас я, возможно, злюсь прежде всего на саму себя и свою слабость и свои недостатки, потому что мы с вами действительно похожи и…
— Понятно, — спокойно перебил её Леви. «Злюсь на саму себя». Как же до смешного знакомо. — Но это не ты должна извиняться, Юэла.
— Это ведь я начала, — мягким, утомленным голосом возразила Юэла.
— Да, но я не имел права затрагивать личные для тебя темы, к тому же, я был не прав, — отрезал Леви. — Ты никому больше не позволишь за тебя умереть.
— Согласна, сэр, — Юэла не отрицала этого.
Она смело подошла к командиру и встала рядом с ним, не глядя ему в глаза.
— Прости меня, — Леви медленно заглянул ей в лицо.– И забудь о том, что я сказал тебе вчера.
Ветер ворошил её волосы, открывая его взору истомленные глаза.
Картрайт не смотрела на него. Она молчала. Сейчас он впервые почувствовал себя гораздо моложе и неопытнее её. Она взяла верх над ним. В конце концов она сделала это.
Потому что её прощение вдруг начало много для него значить и он ждал его, как приговор.
–Хорошо, и вы меня тоже. Я не имела права говорить о вас так. Наверное, вы всегда знали, что не идеальны,— она посмотрела на него. Он вспомнил её взгляд вчера вечером, когда он перешёл границы дозволенного. Когда сказал ей того, чего не стоило говорить. Взгляд полный ужаса и боли. Сейчас она смотрела на него с небольшой улыбкой и благодарностью в глазах.