Конечно, Леви знал, что это его подчинённые постарались. Вероятно, не спали всю ночь.
Он шёл по главному коридору и с несвойственным ему интересом оглядывался, изучая новые дополнения. Каждый год одно и то же, но каждый год интересно.
Его взгляд упал вдруг на странный рисунок на окне. Подобного он не одобрял, потому что сам зачастую вымывал эти окна. Но рисунок был невероятно странным и… завораживающим.
Профессиональным и хорошо-проработанным и далеко не таким банальным, как остальные. В его штабе обитали и прирожденные художники, но таких странных произведений искусства он ещё не видел.
На окне набитой рукой были нарисованы две девушки. Русоволосая молодая девушка с большими, серыми глазами и беловолосая голубоглазая, с более старшими чертами лица. Обе девушки стояли спинами друг другу, и смотрели куда-то вниз с нежной гордостью и любящей тоской. Чем больше Леви смотрел, тем больше этот странный рисунок поглощал его, завораживал и притягивал. Тем больше Леви замечал какие-то детали. Вокруг девушек кружил снег. Они были одеты в рождественские наряды.
Вокруг них было по-странному…светло. Словно эти две девушки излучали неземной свет.
Как ангелы…
Точно.
Это были ангелы, с любовью смотрящие на человечество в этот праздник. У Леви появилось смутное сомнение о том, что он уже, кажется, видел этих девушек.
— Красиво, правда? — услышал он сзади себя голос. Аккерман резко развернулся. В той мертвой тишине, которую он только что создал вокруг себя, слова Ловерена прозвенели особенно громко. Мужчина тихо подошёл сзади к Леви и встал рядом с ним. Ловерен был на две головы выше Аккермана, и вечно бросал на него насмешливо выжидательный взгляд сверху вниз, будто проводящий экзамен учитель.
Это бесило.
Его русые, жёсткие волосы постоянно были собраны в пучок сзади. Пухлые губы, щетина, серые глаза и длинные ресницы. Ресницы несвойственной мужчинам длины. Хоть Ловерен на мужчину похож был даже больше, чем он сам, эти ресницы явно были шуткой природы. И причиной для шуток от Аккермана.
Тем не менее Леви уважал Ловерена.
Когда тот не выпендривался и не клеил всех женщин в округе. Конечно, у каждого свои черти, и быть командиром одного из старших отрядов не значит избавиться от всех недостатков и стать идеальным.
— Да, — отрезал Аккерман и отвернулся.
— Ах, извини, напугал, — саркастически засмеялся Уилл, замечая резкий поворот Леви.
— Да, ненакрашенный ты всех пугаешь, — грубо хмыкнул Леви.
Ловерен засмеялся, но затем перевёл взгляд на картину, и выражение его лица резко изменилось. Оно стало серьезным, задумчивым, внимательным. Он медленно посмотрел на Леви.
— Заставишь её стереть это, да? — с едва заметным огорчением и сожалением сказал мужчина. Аккерман удивлённо повернулся к нему лицом.
– Её?
— Картрайт…– пояснил Ловерен без тени подозрения.
— Это она нарисовала? — каменное равнодушие мигом слетело с Аккермана. На его лице прояснились любопытство и удивление. И Уилл впервые увидел его таким.
— А что здесь такого? — Уилл выгнул бровь дугой. Леви перевёл взгляд на картину. Он резко понял, кто эти две девушки.
Кая Вудвиль и Джен Бейл.
Те самые друзья Юэлы Картрайт. Те самые, которых она не сумела спасти. Леви завороженно буравил взглядом стекло, на котором красками был нарисовано довольно странное, многозначительное произведение.
И что она чувствовала, когда рисовала их лица?
Рука Картрайт явно была набита. Конечно, вышло не идеально, однако очень похоже.
— Аккерман…– тихо окликнул его Уилл, вызволив из задумчивости.
— Не знаю, — отмахнулся Леви, даже не удостоив Ловерена взглядом.
Уилл вздохнул и коротко хмыкнул.
— Ты видел, как она вчера рисовала это? — спросил Леви после долгой паузы.
— Нет, Аккерман, это понятно каждому, кто когда-то в своей жизни видел этих девушек, — коротко ответил Ловерен и пошёл дальше, вновь оставив Аккермана одного.
Леви вздохнул, переведя взгляд с картины на вид за окном.
Снег. Везде. Белый, чистый, настоящий, слегка окрашенный в краски восходящего солнца.
Рождество…
Может быть, сегодня, в этот праздник, ему стоит попытаться быть обычным человеком? Постараться не уходить в свою комнату после праздничного ужина, отгородившись от своих празднующих солдатов в полном одиночестве.
Хоть раз за последние несколько лет постараться сделать это.
Почувствовать эту семейную обстановку.
Аккерман выдохнул.
Нет. Видимо нет
Он не способен на это. Это ему не надо.
Однако эта идея уже зародилась в его голове.
Девушка сидела на подоконнике, задумчиво глядя на белую, сказочную картину за окном. Снег прекратился, и теперь мирно покоился на ветках деревьев, кустов и на сухой земле.
Тишина. Снег жадно впитывал в себя любые звуки, заглушая их, охраняя вечную, покойную тишину.
Мир спал, несмотря на то, что было утро.
В этот день, когда элитным отрядам ничего не надо было делать, та самая звенящая скукота вновь пробуждала воспоминания и раздумья.
— Юэла? — услышала девушка мужской голос за спиной. Голос, который за эти недели уже стал для неё родным.
Как и многие другие.
Юэла медленно обернулась. Арно, Даниель и Коул с лёгкой, спокойной улыбкой подошли к ней. Сзади них стояли Мэри, Марон и Лиана. В мозгу вдруг неожиданно всплыла одна забавная мысль.
Их четыре. Четыре новых, уже родных человека и ещё пятеро одногруппников из отряда Аккермана, с которыми Картрайт ещё не успела построить родственных отношений. Совсем как до этого.
Совсем как они.
Место пусто не бывает.
— Доброе утро, — улыбнулась девушка. От очередного внезапного и приятного осознания того, что она больше не одна, что за ней стоят её друзья, новые близкие люди, на душе стало тепло.
— Та картина. Она ведь твоя, да? — спросил у неё Марон, кивая в сторону коридора с тем самым разукрашенным окном, на которое каждый час приходило поглазеть все больше и больше солдат.
— Как догадались? — Юэла не рассказывала об этом никому. И вроде бы её никто вчера не видел. Отрицать своё авторство она не собиралась.
Просто не хотела разглашать его.
— Ты часто описывала нам, как они выглядят, — задумчиво произнес Марон. Юэла лишь хмыкнула. От них ничего не скроешь.
— Ты всё ещё тоскуешь? — эта фраза почти не была вопросом. Коул знал, какой будет ответ. Слишком очевидно. Написано на её лице, слышно в её словах, видно в её глазах, заметно в её действиях.
— Ой, да ладно, кто рядом с таким красавчиком, как ты, будет тосковать? — буркнул Арно.
И, хоть Юэла была не в силах скрыть тоску, особенно от людей, которые так много видели в этой жизни, она улыбнулась словам Андерсена.
— Я знаю, мы не сможем тебе их заменить…– Юэла не узнала голос Лианы. Он был как никогда серьезен и проникновенен.
И от этого ещё более трогателен.
Не смотря на то, что они все так много людей отпустили из своей жизни, они всё равно воспринимают её проблему всерьёз.
— Лиана…– осекла её Юэла. Она не хотела об этом говорить. Не потому что было больно, а потому, что сейчас ей…хорошо.
Хорошо от того, что сейчас зима, от того, что рождество, от того, что она нашла своё место в этой жизни, от того, что она здесь, с ними.
Ей не хотелось говорить о плохом.
— Вы не замените их, потому что вы — это вы, а не они. Но в этом и прелесть, — Юэла подошла к Лиане и, по дружески положив ладони на её плечи, обвела всех остальных глазами. –Спасибо что вы есть.