— Не ищи хозяина. Рубль тот — батарейный.
— Как батарейный? — удивился Тихонов.
— А так. Я, например, когда получал деньги, две копейки оставил на столе. На всякий случай, — смущенно говорил Нефедов, оправляя гимнастерку. — Так, наверное, и другие. Вот тебе и рубль…
— Куда же теперь его? — растерянно спросил Тихонов. Комсомольский вожак, пожалуй, впервые не знал, как ему поступить.
Нефедов подозвал его поближе и стал что-то шептать на ухо. Тихонов кивал головой и радостно улыбался.
…В тот день у старшины Храмова было грустное настроение. Ему стукнуло, как он сам говорил всем знакомым, сорок шесть. А в таком возрасте ох как не хочется, чтобы годы бежали так быстро! Иван Васильевич вошел в казарму, рассеянно ответил на приветствие дневального, даже не заметив, что у того пилотка съехала на затылок.
Старшина сидел в канцелярии, устало подперев голову ладонью. Постучавшись, вошел дежурный сержант Нефедов и доложил, что батарея построена на утренний осмотр. Храмов кивнул головой, потер глаза рукой и вышел в коридор. Лица выстроившихся ракетчиков были молоды, радостны и полны какого-то ожидания. Старшина уже хотел подать обычную команду для начала осмотра. Но его опередил Тихонов. Звонким, срывающимся голосом он спросил:
— Товарищ старшина, разрешите… пару слов?
Храмов почему-то даже не удивился выходке ефрейтора и почти безразлично кивнул:
— Давайте.
Тихонов четким шагом вышел из строя. Все смотрели на него, точно заговорщики, улыбаясь. Храмов же насторожился:
— Товарищ старшина! Разрешите вас поздравить с днем рождения. Все мы от души желаем вам хорошего здоровья, успехов в жизни. — Тихонов что-то замешкался, а потом протянул Храмову новенькие старшинские погоны. — Это вам. От нас. На наш батарейный рубль купили.
В лице сурового старшины что-то дрогнуло. Он, должно быть, понял, как дороги ему вот эти парни, которые стоят и конфузливо улыбаются, понял, что без родной батареи ему будет очень тяжело. Храмов едва сдерживал волнение. Комок подступал к горлу. Он взял погоны, склонил крупную седеющую голову и тихо сказал:
— Спасибо. — Минуту помолчал и еще тише добавил: — Спасибо, друзья.
Потом он повернулся и быстро ушел…
— Вот такая история приключилась у нас недавно, — закончил свой рассказ капитан Кириллов.
Офицеры молчали. Симонов даже не пошутил, по своему обыкновению. В темноте лениво плескалась и тяжко вздыхала река. Снизу шел большой пароход. Он был весь в огнях и чем-то напоминал праздник. Он плавно скользил по воде, и праздник словно приближался сюда, где на набережной, задумавшись, стояли офицеры.
Капитан 2 ранга А. Кухарец
ТАЙНЫ МОРЯ
Я люблю свой катер. Мне нравится на нем решительно все: наш тесный кубрик, где чуточку пахнет бензином, зыбкая, покрашенная под цвет моря палуба, радиолокационная станция, на которой я работаю… Короче — мне нравится наш катер от киля до клотика. И все же, если говорить начистоту, больше всего я люблю море.
Море!.. Ляжешь на дощатый, теплый от щедрого солнца пирс и видишь: ласково набегает волна, солнечные зайчики пляшут по сваям, а в прозрачной глубине колышутся темно-бурые водоросли. И тебя почему-то охватывает радость. Хочется встать и крикнуть в сверкающее серебром море: «Жизнь — ты хороша!..»
Сегодня вторник. Ребята проходят мимо меня на берег, в увольнение. Но мне ничуть не завидно. Кто-то должен оставаться на катере.
— Вахте наш пламенный привет!
Это наш комсорг Федя Спичкин. Он прикладывает руку к бескозырке и проходит мимо меня, изображая четкий шаг, словно на параде. В его глазах прыгают веселые искорки.
Я улыбаюсь и вытягиваюсь перед Федей, как перед адмиралом. Федя любит шутить. Правда, бывают у него шутки, когда совсем не до смеха. Как-то я два раза подряд проспал побудку. В третий раз Федя, похлопав в ладони, закукарекал у моего уха, и я проснулся. С тех пор стоит мне задержаться в постели — ребята хором поют возле меня по-петушиному.
— Выражаю искреннее соболезнование! — звучит сзади меня тенорок.
Я быстро оборачиваюсь и вижу Петра Шыпу. Он — наутюженный, с зеркальной бляхой — машет мне рукой, направляясь к трапу. Я смотрю на его брюки и загораживаю дорогу.
— А ну давай назад!
— Чего?.. — удивляется Шыпа.
— Назад, говорю. В таких брюках не выпущу. — И киваю на его зауженные брюки-дудочки.
— Ты что? — продолжает удивляться Петя. — Брюки как брюки. Смотри. Он поочередно демонстрирует передо мной свои штанины.