И снова луч, и снова дрогнула земля!
Полковник не верил своим глазам. Дышать перестал. Обман зрения какой-то… Он ясно видел — все три трассы пересекли мишень. Накрытие! Накрытие! Накрытие!
А Тюпин работал. Все мысли и воспоминания куда-то улетели, и он не чувствовал ни рук, ни головы, ни тела. Остались: луч, прицел, бегущая мишень и рукоятки. В горле у Тюпина скопилась слюна, но даже сглотнуть было некогда.
Вот последняя жаркая гильза упала на землю. Тюпин поднялся от прицела, как рабочий от станка (кончилась смена, пора и домой), и с наслаждением потер задубевшую шею. Счастливый командир полка шагнул через лафет и радостно схватил наводчика за плечи. И Тюпин первый раз в жизни вдруг почувствовал колючий мужской поцелуй.
Всю обратную дорогу Тюпин весело говорил о том о сем, а когда шофер по его просьбе притормозил около клуба, перепрыгнул через борт. Сквозь стены пробивалась музыка: шло кино. Тюпин ворвался и замер в дверях.
На экране бежали какие-то люди. Бежали через мелкую речушку… Кого-то звали… Ничего не понятно. И пока он, вытянув шею, старался вникнуть, кто-то крикнул:
— Тюпин! Где ты? Иди, место есть…
Эту фразу повторяли в зале много раз, Тюпин был приятно удивлен. Тем более что голос незнакомый. Лестно все-таки: тебя ждут, держат место, и даже тот, кого ты не просил. Тюпин повернулся на голос и стал присматриваться. Темно — хоть глаз выколи… И вдруг с противоположной стороны — то же самое:
— Тюпин! Где ты? Иди, место есть…
«Узнали, — подумал Тюпин, но с места не двинулся. — Когда успели? А может, кто опередил его и крикнул в темном зале, что он, наводчик Тюпин, сегодня не оплошал: пока они смотрели новую картину, он лихо отстоял честь полка… Сейчас начнут расспрашивать… Вопросами засыплют: как да что? И рассказать-то вроде нечего… Стрелял, как всегда, старался…»
— Тюпин! Где ты? Иди, место есть…
Незнакомые голоса.
«Даже неловко как-то, — смутился Тюпин. — Что же делать?»
Но вот к нему между рядами, согнувшись, как в траншее, быстро пробрался незнакомый парень.
— Эй, солдат, — тихо позвал он. — Солдат… Чего стоишь? Здесь место свободное есть, садись…
«Он-то, наверное, не знает, что я и есть Тюпин, — подумал Тюпин, пробираясь вслед за ним. — И хорошо. Приятно, когда о тебе заботятся просто так, как солдат о солдате, как человек о человеке, не зная ни твоего звания, ни твоих подвигов, ни имени твоего…»
В. Синев
ЛЮБОВЬ
Может быть, три а — квадрат б — куб вынести за скобки?..
Клушин вздрогнул, привстал. Широкой ладонью запоздало накрыл тетрадку.
— Товарищ старшина, рядовой Огоньков с гауптвахты прибыл!
Поспешно приняв записку об арестовании, Клушин прикрыл ею тетрадь, освободившейся рукой поправил ремень. Почувствовав себя уверенней, свирепо округлил прозрачные, похожие на спелый крыжовник глаза.
— Без разрешения?
— Я постучал, товарищ старшина. Извините, мне показалось…
Показалось! И улыбочка. И говорит, как по книге. Недаром комбат предупреждал: теперь в армию будут приходить люди образованные. Вот он, пожалуйста, образованный. Вообще-то красиво говорит, да и сам парень красивый, однако…
— Чему улыбаетесь?
— Привычка, товарищ старшина. Вы, пожалуйста, не подумайте…
«Ого! — глаза старшины замутились, дробинки в них сделались еще мельче. — Плоховато ты знаешь Клушина, беллетрист».
— Сапоги?..
— Так с гауптвахты ж.
— А я разве спрашиваю откуда? В самоволку небось в начищенных ходите? И… у ограды околачиваетесь в начищенных!
— Это уж, позвольте заметить, службы не касается. Я в свободное время… с кем хочу, с тем и дружу…
Брови сдвинул, губы закусил старшина, — видно, что по больному месту пришлось. А может, и зря — разговора опять не получится.
— Как это не касается? Вы же образованный человек, одиннадцать классов окончили, а не стесняетесь с девушками на виду у всех…
Усмехается. Объяснение ему подай. А что тут объяснять? Не положено, да и все. На тетрадку вон щурится, рад, что и у старшины больное место нашлось. Образовался, называется. Месяца не прослужил, и уже в самоволку потянуло. А в Москве, говорят, настоящая любовь была, из-за нее будто и в институт не поступил. Знаем мы их любовь — уже и писем не пишет. Да и когда: все свободное время у ограды, по другую сторону которой — опять «настоящая». Под стать самому. Одуванчик. А дунь ветерок покрепче — и вся красота… Что-то раньше таких у ограды не замечалось. Ну да рыбак рыбака… На батькиной шее, знать, сидит, вот и модничает. Причесочка — только в журнале и видел. Молодежь пошла…