– Ну прямо военный пересчет.
– Скорее как школьников на линейке, – пошутил Расмус.
– Ну а вы парни, откуда? – спросил Бард.
– Джером, Америка.
– Фернандо, Испания. Мы недолго продержались на войне.
– На этой войне мало кто долго продержался.
– Забавно, правда? – вступил Маркус. – Люди всю жизнь думали, что будут воевать с инопланетянами, или их ждет восстание машин и борьба с ними за выживание. Все время готовились к войне с другими, а в итоге – стали убивать друг друга.
– Мы сами не хотим жить – сказал Лавров. – Любая наша судьба – конец.
– Время любит повторять старые истории – отметил Павел.
– Рим сохранился из-за Ватикана, ну, относительно сохранился. – предположил Бард. – Я сам из Глазго, хороший был городишка, чем-то похож на все остальные. Теперь они все ни на что не похожи.
– Я шел сюда пешком, – заговорил Паоло. – Я был не один, со своей семьей. Но дошел только я. Совсем пацаном еще был. Теперь моя жизнь ни на что не похожа.
– Так много стран. Раньше ведь их было много, да? Городов, стран… – спросил Джером.
– Да, очень много. 251 страна, более 2,5 миллионов городов. И не таких, как наш Эбисс. А намного больше.
– Твой Глазго был больше?
– Намноооого больше. Огромный город. Сейчас это кажется невероятным, что можно построить что-то более здоровое, чем наши стены или Колизей.
– Говорят, и Колизей был больше.
– Да, его порядком разбомбило. Ты даже не представляешь, как много здесь раньше жило людей.
– Скучаешь по своему городу?
– Ха-ха, скажешь тоже. Тыкни мне здесь пальцем в человека, который не мечтает промотать кассету назад.
– Кассету?
– Это специальное устройство… ааа, сейчас это не важно.
– А почему вы на поверхности? А не, скажем, в метро. Ведь там безопаснее.
– Можно сколько угодно прятаться в подвалах, погребах, туннелях. Но рано или поздно захочется солнца. Свежего воздуха. Увидеть звезды над головой. Черт возьми, ты понимаешь, о чем я? Жизни хочется. И пусть опасной.
– А кто-нибудь видел звезды хоть раз, ну, чтобы рядом? Как мы с вами друг друга.
– Видели. И летали. И возвращались. Эх, сколько целей было в жизни у нашего человечества. И все к чертям. Чертям Императора.
По кругу прокатился смех.
– Тише, ребят. Кто знает, где его свита.
– А как он стал Императором?
Возникла пауза. Никто не любит говорить о своих ошибках, подумал Павел.
– Мы выбрали его. Было голосование, мы его выбрали. Он хороший малый, умный правитель.
– А на играх, что он придумал, действительно так страшно?
– Вообще, это не он их придумал. Их придумали задолго до него, он, так сказать, просто вспомнил. И я бы на вашем месте туда не ходил. Бессмысленное избиение людей, не видящих смысла в своей жизни.
– Но я хочу стать охотником, мне нужно привыкать к жестокости.
– Зачем тебе это, парень? – поинтересовался Павел. – как думаешь, ты вернешься с первой охоты?
– Конечно.
– А я вот не уверен, Джером. А поверь мне, я знаю об этом куда больше.
– Кто эти дикари? Они ведь такие же люди, как и мы. Почему они с нами воюют?
– Потому что однажды мы их не пустили в город – ответил Бард. – Так было нужно. Они этого не поняли, и сильно расстроились.
– Я слышал, они едят людей.
– Никто не знает, что они там едят. У нас здесь игры устроены, а у них, может, и ритуалы какие. Кто их знает.
– А кто… вообще… ну, начал эту войну? – спросил Фернандо.
Публику охватило молчание. Никто не знал, кто на самом деле все это развязал, кто виноват в крушении человечества. Но каждый был уверен, что знает. Каждый обвинял ту страну, которую ненавидело его государство или его отец. Так было проще всего. Кто-то должен был платить по счетам, а разобраться, кто виноват по-честному – не было возможности. Честность вообще не конек этого мира.
– Никто не знает Фернандо, никто не знает. – ответил Лавров. – Скорее всего, виноват просто один сумасшедший, который нажал на кнопку. А потом все просто полетело в тартарары, и люди стали винить всех. Пошла резня. Она, как видишь, и сейчас продолжается.
– Ошибка одного человека стала концом для всех?
– Да, Фернандо. Поэтому хорошенько домой, прежде чем сделать что-то. Твоя ошибка может стоить нам всем слишком дорого.
Вдруг люди услышали звуки гитары. Это Бард провел пальцами по струнам. Он был главной фигурой на этих собраниях, тем, кто все контролировал. И он не хотел, чтобы сейчас люди начали спорить из-за одного глупого, но логичного вопроса. Он не горел желанием видеть в этом городе то, что происходило за его стенами.
– Хватит всех этих разговоров. Давайте лучше споем что-нибудь, – предложил Бард