Валька! При чём здесь Валька? — встрЯхнул он головой, В ушах зазвенел её голос: «Зверёныш! Неужели я должна первая?» В глубине сердца метнулась волна, И он уже не старался отгонять воспоминания.
— Дура! И какая же ты дура, Валька! — неожиданно проговорил Юрка и вздрогнул от того, что нежные руки легли на его глаза. Они пахли почками берёз. Он почувствовал горячее дыхание и прикосновение упругого тела.
— Это ты, Женя? — Он взял её руку и обернулся. Девушка потЯнулась к нему, словно хотела обнять, но, спохватившись, спрятала руки.
— Можно тебя спросить, кто такая Валька?
— Садись, Женечка. Какой сегодня чудесный день,— буркнул он и принЯлся расстилать привезённый лук.
— Наверное, для Николая? — поднЯла она вопросительно брови и, положив косынку, села.
— Колька уже здоров. Захватил просто по привычке. Ты знаешь, он не догадался поправить зубы, когда начали зарастать дёсны, и теперь они неровными остались. Говорит, закрутился с работой. Хороший он парень.
— Даже очень. Но ты так и не ответил на мой вопрос.
— Да это мы Валерку так иногда называем.
— С каких это пор Самсонов стал женского рода? Если не хочешь отвечать, не нужно. Только не думаю, что твоя дружба с Гермогеном занимает всё твое сердце. К тому же ты такой…— она задумалась,— как это тебе сказать. Ну, в общем, трудно поверить, чтобы тебя не заметила девушка.
— Гермоген — хороший старик,—проговорил он тихо.
— А Валя? Ты краснеешь, Юрий, но напрасно. Ничего в этом предосудительного нет,— заговорила она с печальной улыбкой.— Я много думала о тебе. Ты такой большой, хороший, сильный, но какой-то пугливый, как…— запнулась она, подбирая подходящее слово.
— Как зверёныш,— подсказал Юрка, покосившись на девушку. Он увидел её матовое лицо, тонкий, прЯмой нос, большие и чистые глаза. Она была даже красивее Вали, но чего-то в ней не было. Чего? Да, пожалуй, тех озорных огоньков в глубине глаз, которые при мысли о Вале всегда всплывали в памяти.
— Вот, вот! Именно дикий, таёжный зверёныш,— подхватила девушка слово, подсказанное Колосовым.— Валя занимает твои мысли, но она тебя не замечает. Ты можешь сказать мне, я это сумею понять.— Она замолчала, потом спохватилась.— Тебе скучно, Юра. Поехали на ту сторону, к цинготникам. Только я буду грести.— Она торопливо побежала к лодке.
Цинготников оставалось всего несколько человек, но и они уже поправлялись и собирались покидать «луковые выпасы», как они называли свой берег. Юрий и Женя ели уху из ленков, вместе с больными ходили проверять перемёты, а потом бродили по перекату с удочками.
— Тебе не скучно, Юра? — постоянно спрашивала Женя.
— Просто чудесно, Женя.
Наконец-то пошёл желанный дождь, оставляя чёрные пятна на серых камнях. Женя вскрикнула и бросилась под дерево.
Они стояли рядом. Стало тЕмно и тоскливо. Шум дождя заглушил остальные звуки. Женя стояла рядом, Юрий прикрывал её плечом от косого ливня, ощущал её тело и не смел пошевелиться. Оглушительные раскаты сотрЯсали воздух. Их подхватило эхо.
Женя вскрикнула и прижалась к нему, пряча лицо в мокрых складках рубашки.
— Боюсь. Обними меня, как тогда на приборе,— тихо прошептала она.
Он, как во сне, крепко обнял и начал целовать мокрые от дождя глаза, лицо и губы. Новая вспышка озарила небо. Юрий опомнился и нежно поцеловал закрытые глаза.
— Прости, Женечка. Но это мы напрасно. Не надо…— проговорил он срывающимся голосом и тихо прижал её к груди. Женя согласно кивнула головой. Ливень не проходил, и они продолжали стоять, согревая друг друга.
— Юра, если бы к тебе подошла девушка и просто сказала: приглЯдись ко мне, чем я плоха? Узнаешь и полюбишь — буду хорошей женой, не полюбишь — стану добрым другом. Что бы ты ответил девушке? — тихо проговорила она, не поднимая глаз.
— Но это опасно, Женя. А вдруг…— Он замолчал.
— Ты очень любишь Валю?
— Не знаю, но думаю постоянно.
— Где она?
— Замужем.
— На что же ты надеешься?
— Я обещал и должен с ней встретиться. Пойдём. Женя, мы всё равно промокли насквозь.
— Пошли,— вздохнула она. Они бежали, держась за руки. Тонкое платье Жени промокло и прилипало к телу.
Сушились в палатке у печки, а потом туча ушла. Небо стало прозрачным и чистым. Выглянуло солнце. Умытая и душистая тайга зазеленела, утренний чистый воздух принёс запах смолистой хвои с острым привкусом смородины.