Анатолий был потрясён. Саботаж? Вражеское сопротивление? Общий котёл — лёгкие хлеба? Как всё это понимать?
Продолжая говорить, капитан двигался вдоль колонны и, поравнявшись с Русиновым, остановился, оглядел Его с ног до головы.
— Слушайте, вы! Как помнится, мы с вами где-то встречались?
— Так точно! На пересыльном пункте Владивостока, гражданин капитан! — подсказал тот.
— Да-да. Так вы Ещё тут?
— Да, здесь. И надеюсь, что ненадолго.
— Слушайте, вы! Что это за вид? Как вы стоите? Что это за форспарад? Вы мне это бросьте! Вы мне тут бородой не трясите! — неожиданно рассвирепел капитан.
Анатолий только сейчас признал лейтенанта. Он уже получил повышение, расплылся Ещё больше и держался куда важней. Русинов стоял невозмутимо и, когда капитан замолчал, твёрдо сказал:
— Я знаю строевую службу и не нарушил дисциплину, У вас нет основания быть недовольным.
Это окончательно взбесило капитана.
— Да-да. Я помню ваши штучки. Слушайте. К вам надо присмотреться. Я дам указание… — закончил он многозначительно и подозвал начальника лагпункта. — Слушайте, вы! Что тут за распущенность? Что это за вид? — показал он на бороду Русинова. — Вы мне тут наведите порядок.
— Колонны, к выходу! — скомандовал староста, и серая масса покатилась к проходной.
Пока люди выстраивались по бригадам, к старику подбежал взволнованный Сергей.
— Сняли с бани как пятьдесят восьмую и перевели в бригаду забойщиков.
Старик привлёк Его к себе.
— Крепись, Сергей, крепись. Ничего, выдержим. Теперь-то, надеюсь, недолго осталось…
— Ты что это, тварь, опять спишь? А ну, в строй! — сквозь сон услышал Белоглазов. Он привычно втянул голову и, подхватив свалившуюся шапку, встал в ряд. Широкие плечи старосты затерялись в толпе. Бригады потянулись к воротам. Подошёл Кротов и встал рядом. Анатолий снова закрыл лицо воротником.
Путалось всё: время, мысли, события. Он приучился засыпать на разводах, в очередях, в перерывах при обогреве и даже когда следовал в колонне.
Первые бригады уже выходили из ворот, когда показались штрафники. Белоглазов сразу заметил высокую фигуру старика. Он шёл впереди с отёкшим лицом, усталый, грязный, но такой же строгий и гордый. Завсегдатаи изолятора — жульё, — забравшись с головой в бушлаты, Ёжась и вздрагивая, семенили мелкими шажками. И какими же ничтожными казались они — молодые, здоровые — по сравнению со стариком.
Штрафников поставили у проходной рядом с общей колонной. Анатолий заметил под глазом старика синий отёк, ссадину на скуле и чёрные припухшие губы.
Кротов вынул из-за пазухи небольшой пакетик и протянул старику.
— Зачем? Не надо.
— Напрасно, комдив. Кого вы хотите удивить? — Кротов сунул Ему пакет за отворот бушлата.
Русинов не ответил. Он, казалось, ничего не видел, не слышал, продолжая смотреть куда-то выше зоны и толпы…
Где черпал силы старик? Что поддерживало Его волю? Какой огонь пылал в Его сердце и согревал тело? Кротов не одобрял Его поведения. Порой говорил с ним безжалостно.
Еще несколько дней, и они могли бы выкарабкаться, а теперь надежд не было. Бригада не выполняла нормы, и Её перевели с общего котла на штрафной. А там только смерть…
Но Белоглазов об этом старался не думать. Сейчас Его занимала другая мысль. Утром, когда заключённые выстроились на линейке, старый большевик Налимов, которым так интересовался уполномоченный, неожиданно крикнул:
— Внимание! Шапки долой!
Громкий и властный голос заставил большинство невольно обнажить головы. А кто не сделал сам, тому помог сосед. Анатолий тоже не сразу понял, в чём дело, но Кротов толкнул Его в бок и в самое ухо пробасил:
— Сними, товарищ бывший кандидат. Сегодня двадцать первое Января.
Администрация лагпункта растерялась. Староста нашёлся первым и что было силы рявкнул:
— Отставить. Рас-счи-тайсь!..
Но люди продолжали молчать. Никто не шелохнулся. Даже ворьё проявило солидарность.
— Достаточно! Вольно! — снова скомандовал Налимов, и строй взмахнул дружно шапками.
— Что такое? Кто смел? Под суд! — визжал испуганно начальник лагпункта, подбегая к колонне. — Кто приказал, два шага вперёд.
— Мы почтили память вождя пролетариата Владимира Ильича Ленина. Разве теперь и это преступление? — спокойно отозвался Налимов, выступив из строя.
Начальник наморщил лоб и захлопал глазами. Очевидно, такой случай не был предусмотрен инструкцией.