Питер поставил на столик алюминиевую тарелку с блинами.
— Ешь, пока не взялись парни. — Он тоже выглянул в дверь. — Верно, здесь крутовато начинается, да ничего, надо будет — и на стенку взберёмся. — Питер спокойно улыбнулся.
Почувствовав запах жареного, проснулись парни. Кто-то вверху сладко зевнул и потянул носом.
— Что там у тебя, Питер?
— Слезайте, пока не остыли блины.
Колонна неожиданно остановилась. Глушков снова распахнул дверь. Олени, засунув голову в снег, выбирали Ягель. Проваливаясь по пояс, к домику подходил Гермоген.
— Дорово. Глядеть надо. Самый худой сопка, шибко худой будет, — проговорил он и заковылял обратно.
— Если старик говорит худой, дело, наверное, дрянь. Пойду погляжу. — Аркадий набросил шубу и вышел.
Распадок упирался в почти отвесный взгорок, заросший хилыми лиственницами. По бокам отвесные склоны, а дальше ровная вершина перевала. Подняться на вершину даже пустыми машинами было невозможно. Тем более с гружёными санями. Гермоген расседлал оленей и пустил на выпасы.
— Ты чего же, догор, выбирал такую дорогу? Тут и олешками, пожалуй, не заберёшься, — рассердился Аркадий.
— Кому надо, ходи Есть, кому не надо, ходи нету! Моя сопки делай нету, — сердито бросил старик и направился к домику.
Глушков позвал Питера. Они обследовали подъём. Нет, не взять. Пошли к старику. Он уже сбросил кухлянку и дремал над кружкой чая.
— Придётся обратно, старик. Не проедем, — сказал Аркадий, открыв дверь.
Гермоген посмотрел на него неодобрительно и отпил маленький глоток.
— Моя вперёд ходи Есть. Обратно ходи сопсем нету. Голова Есть думай маленько, — сердито блеснул он глазами и снова наклонился над кружкой.
Аркадий снял с крыши лыжи и решил посмотреть, нельзя ли объехать сопку стороной или подняться по другому распадку. Вернулся он вечером. Оказалось, что подъём, выбранный Гермогеном, — самый пологий. Наверху стояло несколько кряжистых деревьев, и сразу начинался спуск в широкую долину. Там была Тенька.
— Ролик бы с хомутом от головки стрелы экскаватора/ да вот за тот ствол. Затянуть трос, благо у нас Его две катушки. Один конец за трактор. Верное дело…
— Тебе бы Ещё дирижабль. Ты попробуй заволоки стальной канат на себе. Тут и на пузе-то не сразу взберёшься, — обсуждали трактористы.
— А что, может, получится, — подхватил Аркадий. — Если затащить конец троса, да за ствол, а гусеничную ленту использовать как барабан лебёдки. Пусть наматывает на себя и тянет трактор наверх. Важно забраться одной машине, тогда всё. А вот как Его, чёрта, туда поднять…
Гермоген отодвинул от себя кружку и внимательно слушал. Когда Глушков начал серьёзно обсуждать эту идею, он встал и выглянул из домика.
— Верёвка-то Есть, олешка тащить может. Потом и канат привязать можно. Коросо, когда думай маленько Есть. Сопсем коросо, Если все думай колкозом.
Начальник Дальстроя приказал отдать лучшие машины, оборудование и специалистов во вновь созданное Юго-Западное управление.
Колосову нужно было набирать новых людей, обучать. Он поехал по приискам.
На «Золотистый» попал ночью. В конторе начальника прииска не оказалось. Он проводил в лагпункте собрание.
Юра пошёл в зону. Там было тихо, только кое-где проходили заключённые, забравшись по уши в бушлаты. В столовой горел Яркий свет. У дверей толпился народ. Как видно, мест не хватало, и люди стояли в тамбуре. В приоткрытую дверь выбивалась полоса жёлтого света
и падала на худые лица заключённых, пристроившихся у стены. Высокий человек с тощей бородёнкой и в выпуклых очках вытягивал длинную шею, заглядывая в помещение.
Знакомый профиль, стёкла очков привлекли внимание Колосова. Толька? Неужели он тут? Но почему не даёт о себе знать? Нет, Едва ли.
Юра подошёл к столовой и громко закашлял, как когда-то в Среднекане, когда хотелось позлить Белоглазова.
Ему показалось, что человек с рыжей бородой вздрогнул. Он? Мужчина медленно повернул голову, и Юра встретился с потухшим взглядом. Худой, морщинистый, с чёрными помороженными щеками и выпяченной вперёд нижней губой. Что-то тупое, безразличное и совершенно незнакомое в лице. Нет, не он. Кроме очков и близорукого прищура ничего похожего…
Юра сбежал с крылечка и снова оглянулся. Рыжебородый сосредоточенно смотрел в другую сторону.
В конторе уже толпились прослышавшие о приезде Колосова заключённые.
— Гражданин начальник, возьми! Токарь-универсал седьмого разряда.
— Какие станки знаешь? — на ходу спросил Юра.
— Да как они? Вот, тварь, память…
— Такмаки, — подсказал кто-то из двери.