Краснов прислушался к рёву ключа. Взорвать накладными зарядами — размоет, а Если помочь ломиками? — подумал он и тут заметил, что Шулин торопится.
— Ты что это так? Может быть, там серьёзно? — показал он на штольню, заглядывая в лицо Шулина.
— Да ну, мелочь. Пока ты будешь заниматься с бригадой расчисткой русла, я возьму пару мужиков и кое-где подкреплю.
Из темноты донеслись голоса.
— Э-ээ! Братцы! Шевелись!.. До утра Ещё выспаться надо!.. — рявкнул он весело.
Бригада сбилась у факелов. Шулин подозвал молодого расторопного паренька, работавшего зимой плотником; и одного старика:
— Вы со мной! А ты, Мишка, разберёшь запруду, нарежешь Ещё стоек и постараешься разворотить эти валуны. — Он быстро подхватил несколько стоек, топор и пошёл в штольню.
Из выработки донёсся Его голос:
— Не лезь вперёд! Будете светить и стоять, где прикажу. А то не поскуплюсь… — И всё стихло.
Краснов распорядился прикатить бочку нефти, налить в вёдра, набить тряпками и зажечь.
— Петро, ты быстро смотайся к взрывникам, попроси пяток накладнушек! Ты, Максим, возьми двух человек и за пилу. Брёвна вон там! — показал рукой вверх по ключу. — Ну а остальные — за мной к завалу!
Огонь метался в вёдрах и почти не светил по сторонам. Волны хлестали в лицо, сбивали с ног. Люди по пояс в студёной воде раскачивали брёвна ломами, вагами.
— Не сорвись! Осторожней! Унесёт и штанов не найдёшь! Куда? Куда ты, чёрт, лезешь? От берега, от берега! — кричал Краснов.
Смутное беспокойство не покидало Его. Расставив людей, он направился на подземные выработки. Свет факела колебался где-то вдалеке. По пути уже попалось несколько новых стоек. Кровля была низкой, и Краснов постоянно нагибался. Наконец, он увидел Шулина. Тот, взмахивая кувалдой, что-то заколачивал. На Его голову лилась вода, грязь, сыпались комки породы.
— Подай! Да живей, чучело! Голову убери, образина, пришибёт! — орал он на молодого парня, мелькавшего тенью, между креплениями.
Краснов поднял голову и вздрогнул. Над ним висели огромные глыбы. Их поддерживали жиденькие стойки. В вентилЯционный шурф хлестала вода, а дальше, над головой Шулина зияли трещины, заколы, готовые каждую минуту рухнуть. Тут садилась вся кровля.
Не разглядывая больше, Краснов подхватил стойку и побежал к Шулину. Тот увидев Его рядом, заревел не своим голосом:
— Уходи, Мишка, к чёртовой матери!
Не слушая, Краснов принялся заводить стойку под закол.
И вдруг над головой раздался гулкий шорох, и тут же страшный удар сапога Шулина отшвырнул Краснова. Он отлетел на несколько метров и, опрокинувшись, растянулся плашмя. Шулин Ещё что-то крикнул, но треск дерева и грохот обвала заглушили Его голос. Прокатившаяся по штольне волна воздуха отбросила Краснова Ещё дальше. Факелы потухли, и стало темно.
— Э-ээ! Кто-нибудь жив? — донеслось глухо из боковой рассечки.
Краснов, Ещё ничего не соображая, тронул рукой лицо. На пальцах осталось что-то липкое. Обвал! — резанула страшная мысль.
— Володька? Володя, Володя! — закричал он, но Шулин не отозвался. Краснов отыскал в кармане спички, нащупал факел, зажёг и бросился к месту обвала. У расколотой стойки белела голова Шулина, а дальше — куски породы, глыбы, земля.
Краснов принялся отбрасывать землю, валуны.
— Сюда! Быстро! На помощь! — кричал он в темноту.
Подоспевшие горняки помогли откопать тело Шулина. Краснов подхватил Его на руки и вынес из штольни к костру на берег ключа. Молодой парень принёс котелок воды и вылил Его на голову Шулина. Тот глубоко вздохнул и открыл глаза.
— Ты, Мишка? А-аа. Вот, кажется, всё. Отшумелся, — прошептал он. — Ты прости, что ударил. Жить тебе надо, вот что. А жаль, что не успел набить морду этой образине…
— Володя, дорогой ты мой, брат мой. Да где у тебя больно-то? Где? — ощупывал Краснов Его ноги.
— Не трогай, Миша. Там котлета. Перетащите в барак. Плохо мне.
В бараке Шулин лежал на растянутом брезенте, подвешенном к потолку, бледный, с заострившимся носом. Он умирал. Вызванная по телефону Матвеева к утру была на участке. Приисковый врач сделал несколько уколов. Краснов окаменел от горя.
— Ну что, доктор, скоро? — Голос Шулина прозвучал напряжённо.
— Ну что вы, Владимир Викторович. Ещё плясать будем, но сначала придётся потерпеть, — стараясь говорить весело, ответила Нина Ивановна и встала. — Давайте сделаем укол. Будет легче.
— Укол давай. А остальное напрасно, доктор. Слава богу, на своём веку кое-что видел. — Он перевёл взгляд на Краснова. — Чего так притих? Не бабись, старик. Не жалей. Славно мы с тобой работнули. Да и отжил я своё, так лучше. — Он хотел усмехнуться, но мучительная боль затуманила глаза.