ГЛАВА 2
Гаражи и жилые дома посёлка автоколонны/ разделяла речка Аркагала. Шахты и посёлок угольщиков находились за сопкой, и туда убегала дорога.
Солнце жёлтым прямоугольником ворвалось в окно, легло на половицы и заискрилось на новых ботинках Прохорова. Худой, чистенький в новом чёрном костюме, в белой сорочке он сидел неуверенно и тихо рассказывал. Колосов за письменным столом перелистывал почту.
— Да, Юрий Евгеньевич, и не думал, а вот взяли, и через десять дней уже решение тройки за подписью Гаранина. Хорошо, что удалось попасть на Утинку. Меня там как водителя знали.
— Озлобился?
— Всякое было. Работал не за деньги, не за страх, а за совесть — и вдруг на тебе. Обидно. — Прохоров задумался, поправил галстук. — Как-то на перевале лопнул карданный вал, тормозов нет, и машина пошла задом. А в кузове Ящики со спиртом… За такой груз и лагерем не отделаешься. Я на подножку — и за руль. Удастся вывернуть — моё счастье, а нет, так вместе с машиной. Только выехал из-за поворота, а на дороге машина Павлова. Не знаю, что со мной случилось, даже пот прошиб. Всё равно конец-то один, так уж, думаю, за всех. — Он вздохнул.
Юрий встал и распахнул окно. Тёплый ветер рванул занавеску.
— Неужели бы решился?
— Думал. Покажи Павлов, что испугался, или выскочи, не дрогнул бы. А он глядит сквозь стекло на меня и как бы ждёт. Не знаю, может, пожалел или испугался, но руки сами рванули руль.
— Но это было бы преступлением.
— Да ведь теперь и не понять, где преступление, где возмездие. Всё перемешалось.
— Гаранин арестован. Решения тройки отменяют, вот и тебя отпустили. Разберутся и с остальными.
Прохоров вынул коробку «Казбека» и долго рассматривал скачущего чёрного всадника. — Гаранин под конец всякую меру потерял. Даже вольных/ росчерком пера на клочке бумажки/ сажал в лагерь.
— А ты не упрощаешь, Прохоров? — недоверчиво заметил Колосов.
— Нет, взять моё дело. Вижу, освободили почти всех, а меня держат. Я самовольно в Магадан — и к прокурору. Так, мол, и так. Он — за телефон и в управление лагерей, а там в картотеке я и не числюсь. Запросили Утинку. Пришла пустая папка с карточкой, заполненной со слов. Вот и освободили. А молчи, сидел бы, пока случайно кто-нибудь не наткнулся.
— Наверное, уже надежду терял?
— Бывало и отчаивался, а больше верил, что разберутся. Гараниных и Павловых немало наплодил тридцать седьмой год. Попробуй пробиться через них. Время надобно. — Прохоров замялся и поднял насторожённые глаза. А помните Исаака Каца? Его колонизировали. Построился, выписал семью, жил мирно, тихо и дохнуть громко боялся. Вдруг сняли с колонизации — и в лагерь досиживать срок.
— Кац? Знаю, а где он теперь? — заинтересовался Юрий.
— На «Большевике». Когда направляли этапы из Оротукана в Чай-Урью, кто-то включил старика в списки для счёта. Хорошо, что об этом узнал Тыличенко, устроился на том же прииске трактористом и приспособил Исаака в кладовую гаража.
— И Вася тут? Не знал.
— Он больше в лесу. Всё такой же, как малое дитя. Кац скоро заканчивает срок, и оба вернутся в Оротукан.
Юрий припомнил, что и верно видел громадного человека в гараже на «Большевике», но Ему и в голову не пришло подойти. Надо забрать обоих к себе, решил он.
— Теперь на материк?
Прохоров оживился.
— Нет. Почитай уже десяток лет на Колыме, привык, и всё тут вроде бы своё. Приехал наниматься. Возьмёте?
— Бери любую ходовую машину хоть сейчас, — обрадовался Юрий. — А подождёшь, можно подобрать из консервации, там получше. А то иди механиком колонны.
— Нет, только за руль. В дверь постучали. Вошёл начальник колонны Кухарев.
— Прибыл бензин, две цистерны. Разрешите поднимать парк?
К гаражам из общежитий бежали водители, кое-кто уже грохотал капотами и дверками кабин. Юрий засмеялся.
— Да там и не ждут разрешения. Иди, распоряжайся. Прихвати с собой нового работника, — кивнул он на Прохорова. — Оформи в кадрах, устрой с жильём и дай хорошую машину.
Заторопился и Колосов. Просматривая приказы, увидел фамилию Самсонова. Ему предписывалось открыть Ещё один горный участок.
— Растёт Валерка, — обрадовался он и позвонил в Адыгалах, где размещалось теперь управление дорожного строительства.
— Нет, проезд Ещё не сделан. Строим, — ответил дежурный.
Юрий поднялся и вышел из конторы. Вспомнился Среднекан, Женя. Как она там сейчас? Сынишка растёт, наверное уже говорит всё. Навигация только открылась, писем Ещё не было. Сердце сжала тоска.