— Юрик, поешь. Не волнуйся, всё обойдется, — схватила Его за руку Валя, покусывая побледневшие губы.
— Не я волнуюсь, а ты, — заставил он себя улыбнуться. — Пустяк, стукнуло слегка, небольшая шишка и всё — Он сел и доел обед. — Цыбанюк. Дело Его рук. Доска сама по себе свалиться не может.
На лесах он нашёл Цыбанюка.
— Что здесь произошло?
— Несчастный случай. Сползла доска. Это сплошь и рядом.
— Зачем это сделали?
— Могу откровенно?
— Да.
— Так это же гад и стукач. С такими только так.
— Это ты?
— Нет, другие. Я уже не тот, — сощурился Цыбанюк.
— Но ведь спросят с меня.
— Да уж не с меня, конечно!
Теперь-то Авдейкин с ним разделается как захочет. Ну зачем его дёрнула нелёгкая сказать это «да». Можно было провести расследование и докопаться, а теперь? Теперь он связан словом. А возможно, на это и рассчитывал Цыбанюк?
— Юрий Евгеньевич, а не прекратить ли нам работы? От греха подальше — оно спокойнее. — Колосов обернулся. За Его спиной стоял Вагин, оглядывая стойки лесов. Надо же было подвернуться этому дураку.
— Нет-нет. Всё делать, как решено. Поставить на литейный как можно больше рабочих, да так развернуться, чтобы уже нельзя было приостановить.
— Оно, конечно, верно, ведь кто же знает, где эта арбузная корка подвернётся! — согласился Вагин.
Колосов ещё долго бродил по мастерским, думал.
— Гражданин директор, гражданин директор! — У забора стоял Цыбанюк.
— Ты чего хотел? — подошёл к нему Колосов.
— Ведь этот тип каждую пересмену ходил в душевую литейной. Вот я Его и подстерёг.
— Я привык тебе верить, Цыбанюк! Это не ты.
— Возьмите, может пригодиться, — Цыбанюк вынул из кармана сложенный листок.
Это было заявление, где Цыбанюк писал, что умышленно сбросил доску с лесов на своего личного врага.
Колосов разорвал заявление.
После сильных дождей ключи вышли из берегов. Вымытая тайга сверкала на солнце зелёной хвоей, пахло лесом и сыростью. Трассу поправили грейдерами, и машина неслышно, бежала по мягкой дороге. От самого Магадана Колосов Ехал молча. После несчастного случая нагрянула новая комиссия из района: главный технический инспектор, представитель котлонадзора, врач эпидемиологической станции и Ещё кто-то. Обложили штрафами со всех сторон и вызвали на президиум областного совета профсоюзов за строительство новых цехов без утверждённых технических проектов. Водитель уже знал о решении президиума и тоже помалкивал. Только когда показался Нексикан, он вздохнул и нерешительно проговорил:
— Значит, сначала жену, а теперь уже сами…
— Нет. Когда Ещё подберут замену. Я тут успею кое-что сделать, а может быть, предложат остаться заместителем.
— Гм-м… Вы — заместителем?
— А почему бы нет? Я знаю работу.
Водитель замолчал.
Ключ Нексикан разлился как большая река, но вода уже шла на убыль, оставляя на траве хвою и старые листья. По берегу ходили рабочие с баграми и вылавливали дрова.
Колосов отправился в контору. Только он вошёл в кабинет, как раздался продолжительный телефонный звонок. Он поднял трубку. Звонил Белоглазов и спрашивал, не заезжала ли в Нексикан Марина.
— Нет, не была, а что? Уехала? Взяла чемодан и уехала? Вы что, поскандалили? Нет? Странно. Значит, ничего неизвестно и спецкоменданту? Боишься за последствия? Думаю, напрасно, не то уже время. Но куда она могла исчезнуть?
Голос Анатолия был унылый, предположений никаких. Он быстро закончил разговор и повесил трубку…
Три дня назад Белоглазов, вернувшись домой, нашёл на столе прижатую стаканом записку:
«Нельзя больше тлеть! Нельзя, Толик! Прости, но так надо. Повремени заявлять коменданту о моём исчезновении дня четыре, а потом позвони. Целую, Марина».
Он ошеломлённо крутил в руках записку. Три дня Анатолий ходил сам не свой, не Ел, не спал и молчал. Так просила Марина. Чего только не передумал за это время. В голову приходили страшные мысли, но их отвергала приписка «повремени». На четвёртый-день он позвонил Колосову, хотя был уверен, что Марины там нет. И лишь после этого сообщил коменданту. Тот отнёсся легко:
— Не женись на молодой да красивой. Куда могла деваться? Конечно, приглядела себе молодца да и укатила с ним. Ну, я ей поразъезжаю, — пригрозил он и повесил трубку.
Белоглазов начал искать сам. Ему удалось установить, что Марина с маленьким чемоданчиком, в жакете и голубом шёлковом платке вышла из дому и направилась не на трассу, а вниз по реке таёжной тропой, которая вела в Чай-Урьинскую долину. Всё это было загадочно. Видели Её и рабочие лесозаготовок. Она сидела на берегу Эмтыгея у перехода через протоку. Здесь терялись Её следы.