Меж тем повеял ветерок,
И бедный мальчик наш продрог.
К седлу прижавшись, он вокруг
Обводит робко взор, как вдруг
Сказал Самьель: «Приятель, слезь!
И без тебя увязнул здесь
Мой конь в трясине. Ну же, прочь!
Не то с тобой придется ночь
Провесть в лесу и до костей
Промокнуть от росы ночей».
Тогда спрыгнул с седла бедняк,
И стали медленно в овраг
Они спускаться. Бодр и смел,
Ребенок весело запел
Простую песню; а старик
Снял с шеи ножик свой, и вмиг
В глубоком рве коня сдержал
И хриплым голосом сказал:
«Мои подвязки, чорт возьми,
Ослабли! Друг мой, подтяни!»
При этом слове Михаил
Напев веселый прекратил,
И не заметя, как сердит
Был голос всадника, спешит
Не ослабевшую ничуть
Подвязку крепче затянуть.
И вот, пока он под коня
Нагнулся, голову склоня,
Сверкнул над ним стальной клинок
И пал, ему вонзившись в бок.
Назад отпрянув и вскричав,
На землю рухнулось стремглав,
Глаза в испуге обратя
К убийце, бедное дитя.
Тогда, весь бледен как мертвец,
С седла спрыгнул царев гонец
И, чтоб все кончить, перед ним
Стал на колена. Недвижим,
Лежал убитый; но еще
В нем было сердце горячо.
Свирепый сквайр, как лист дрожа,
Хватает рукоять ножа;
Но прежде чем извлечь успел,
Вдруг колокольчик прозвенел
Далеко где-то. Страх и дрожь
Его объемлют. Бросив нож,
К земле приникнул ухом он,
И — чу! все ближе, ближе звон
И ясно слышен наконец.
Тогда вскочил с земли гонец,
Подумав в ужасе, что в лес
Нисходит мстителем с небес
Хранитель-ангел душу взять
И злато Каина попрать.
А звон все ближе — страшный миг!
И вот, как бешеный, старик,
Прыгнув в седло и шпоры дав
Коню, пустился в лес стремглав.
И конь, испуган, в черный бор
По пням, по рвам, во весь опор
Помчал седого ездока
И мчал до той поры, пока
У моста мертвым пал под ним.
Грехом и ужасом гоним,
Бродил всю ночь в полях старик
И на рассвете лишь достиг
Ворот злосчастного дворца,
Имея образ мертвеца.
Тут, предъявив с гербом кольцо,
Самьель поднялся на крыльцо
И, быв допущен к королю,
Всю повесть страшную свою
Пересказал. «Король, поверь, —
Так кончил сквайр, — он мертв теперь;
И то, чем был испуган я,
Должно лишь радовать тебя:
Tо с неба — верю я тому —
Звонили ангелы ему,
Чтоб душу в рай призвать. И вот
Каков пророчества исход!»
Но тот, не в духе, тяжело
Вздохнул, нахмуривши чело.
«Самьель! — так начал он, — я ждал,
Когда то дело поручал,
Что ты, как воин и герой,
Исполнить смело замысл мой.
А ты, испуган, поражен,
С пугливым взором слабых жен
И обезумлен, чуть дыша,
Приходишь, дела не сверша».
Тут он поднялся и ушел;
Потом, обдумавши, нашел,
Что это дело по всему
Не так уж дурно, как ему
Сперва казалось, и что он
Удержит в роде древний трон.
Почетом, золотом затем
Осыпал сквайра он, но тем
Его от смерти не сберег:
К зиме злой граф в постелю слег
И умер тихо в декабре.
И вот теперь в монастыре,
Под хорами, он мирно спит,
Под спудом из надгробных плит
С изображеньями святых,
Да будет сон злодея тих.
Так дни летели, годы шли,
И полным счастьем на земли
Король, как прежде, обладал
И одного лишь только ждал —
Иметь наследника, чтоб с ним
Делиться счастием земным.
Но дал Господь ему лишь дочь,
На свет рожденную в ту ночь,
Когда, отверженный от всех
И проклинаемый как грех,
Впервые бедный Михаил
Всю горечь жизни сей вкусил.
И меж красавиц краше всех,
Среди девических утех,
Ни с кем души не разделя,
Достигла дочерь короля
Своей осьмнадцатой весны.
Меж тем скончалась мать княжны.
Но мало царь об ней скорбел;
Давно он втайне мысль имел
Не столь неплодную опять
Себе принцессу в жены взять.
И в этих видах наконец
Был послан королем делец
В страны соседние, чтоб там
Между принцесс и знатных дам
Найти достойную ему
Жену по сердцу и уму.