Косвенных доказательств было хоть отбавляй. Однажды несколько девочек-школьниц шли по тропе, по которой обычно ходила на учебу и Лена. «Дядя Петя», видимо обознавшись, окликнул одну из них из кустов:
«Лена! Пошли домой! Тебя мама зовет!»
Летом большинство учеников разъехалось в пионерлагеря, и тропа в школу опустела. И тогда пятилетняя дочь Васькиной Машенька пожаловалась маме, что ночью «дядя Петя» приспускает с нее трусики и трогает «за писю». После этого нежная возлюбленная с треском вышвырнула Занюхина из своей маленькой каморки. Но потом еще не раз встречала его в поселке. На вопросы, какого черта ему здесь нужно, Петр уклончиво отвечал, что «просто гуляет».
То, что Занюхин постоянно маячил на дороге, по которой дети ходят в школу, не подтвердил только ленивый. В деревне Малые Запереченки, где бывший зэк остановился у одного приятеля по отсидке, Петя-Фокусник тоже времени даром не терял. Однажды он завел шестилетнюю девчушку, которая гуляла без присмотра старших, в сарай, подманив ее чудесной конфеткой «Мишка на Севере», какой девочка, привыкшая лишь к дешевым слипшимися карамелькам-«подушечкам» из местного сельпо, ни разу и не видывала… К счастью, сельская учительница — женщина старого закала, твердо усвоившая еще с 1937 года, что бдительность не есть всеобщая подозрительность, — заприметила непонятную сцену и на всякий случай прокралась по пятам за странной парочкой. В сарае она увидела, что Занюхин уже поставил крошку на колени и собирается сотворить с ней… ну, наверное, примерно то же, что потом произошло с Леной Плотниковой. Бабка-училка сразу забила тревогу. Местные мужики тут же скрутили развратника и решили учинить над ним настоящий суд Линча. На самом деле: стояли и обсуждали, сразу убить или сначала яйца гаду оторвать. Однако, на счастье Занюхина, кто-то принес весть, что в местном сельпо «выкинули» какой-то страшный дефицит, и толпа рассосалась в мгновение ока. Так извращенца Петю Занюхина спасли от народного гнева сморщенные советские сосиски, которые в деревне видели раз в три года. После этого Фокусник благоразумно сменил место жительства. Но не привычки.
Занюхин снял угол в доме у бабки-алкоголички в Светлопутинске, неподалеку от городского парка. Это тоже было лишней копейкой в копилку следствия, которая, будучи умело сэкономленной да грамотно потраченной, бережет рубль. Вот только на рубль пока этих жалких копеечек, ну никак не наскребалось. Все противоправные действия Занюхина, которые могло доказать следствие, были какими-то незавершенными. Склонял к сожительству несовершеннолетнего Лешу — и не склонил. Пытался что-то там такое сделать с шестилетней девчушкой — но, как говорится, не пойман — не педофил. Напугал Настю — но пойди докажи связь испуга с выкидышем и смертью.
Обыск на дому у бабки-алкоголички, у которой квартировал Занюхин до того, как слечь в психушку с подозрением на шизофрению, дал более интересные, но не менее спорные результаты. Еще на первом допросе, который Стрижак вел без Артема (тот просто не мог сразу выйти на работу — слишком много он перенес за последние недели), Занюхин подробно перечислил все предметы своего гардероба. По показаниям множества людей, Петя-Фокусник в относительно теплое время года везде щеголял в джинсах и легкой куртке из вельветовой материи. Однако с его слов выходило, что из всей одежды у него имеются только брюки, пиджак и клетчатая рубашка, в которых его привезли на допрос. Ну, это не считая дешевенькой болоньи с капюшоном, столь памятной Артему, которую Петя купил, когда начался дождливый сезон, и которая осталась на заводе, в сторожке. Вел Занюхин себя на редкость спокойно. Нервозность в его поведении проявилась лишь тогда, когда новоиспеченный подполковник сказал ему, что по последнему месту его жительства будет проведен обыск. Было видно: в расчеты Пети никоим образом не входило, что менты выйдут на старую пьянчужку, у которой он снимал угол.
Вопреки ожиданиям Стрижака, в пожитках Занюхина не нашлось ровным счетом ничего примечательного — лишь стопка свежевыстиранного нижнего белья: бабкин постоялец явно был не из числа богачей. Оставалось только составить протокол, в котором, если перефразировать сухой милицейский язык на нормальный, человеческий, будет записано: «При обыске ничего подозрительного не обнаружено».