Лейтенант поспешно распахнул створки окна. Но тихо было в ночи. Только слышалась где-то далеко, в темноте, музыка.
Капитан отправлял по факсу ксерокопии страниц паспорта задержанного им человека. Вяткин Геннадий Сергеевич.
– Пускай проверят по учетам, – пробормотал капитан. – Как он тебе?
– Мутный.
– Ага, – удовлетворенно подтвердил капитан, будто и не ожидал другого ответа. – Юлил?
– Нет, в том-то все дело. Про что ни спросишь, отвечает четко, прямо от зубов отскакивает. Как будто у него на любой вопрос ответ давно готов. А так гладко бывает только когда?
– Когда – вранье, – сказал многоопытный капитан.
– Точно! И видно, что он здесь чужак. Совсем не похож на наших. Он то ли из братков, то ли бизнесмен какой. Но парень тертый. Прячется, что ли?
– Вот! – капитан поднял указательный палец. – Мне почему он показался странным? Говорит, что живет в поселке Красном. Ты там когда-нибудь бывал?
– Так это где! – закатил глаза лейтенант. – Туда доедь попробуй! А дальше вовсе никакой дороги.
– А я туда наведывался. Прежде, когда там лесозаготовка была, я по службе наезжал раза по четыре в год. Потом контора там закрылась, работники разъехались, и в Красном сейчас – пустыня. Я приехал туда как-то. Это года четыре назад, наверное. В общем, представь: старичье, которому некуда деваться из Красного, сбилось в два барака, живут не пойми чем. Буржуйки такие в комнатах стоят, трубы прямо в окна выведены. А вокруг разруха, как войну в кино показывают. Дома заброшенные догнивают, столбы спилили на дрова. Раз в месяц к ним приезжает автолавка. И вот среди всей этой срамоты – наш красавец, – капитан взмахнул паспортом. – Геннадий Вяткин!
– Да с такой девахой! – поддакнул лейтенант, и в голосе его слышалась неприкрытая зависть.
– Баба у него первостатейная. Как модель. Чтобы такой красоте в бараке пропадать в поселке Красном – тут особая причина должна быть. Веская.
– Ты как будто чего-то испугался, – сказала Клава.
Она испытующе смотрела на Геннадия и вроде бы даже удивлялась сделанному ею внезапно открытию.
Геннадий промолчал.
– Наступит утро – отпустят, – продолжала Клава, но по ее виду нельзя было сказать, что она сама в это верит.
– Они же не просто так! – в сердцах бросил Геннадий. – Ну что им за забота, что мы по ночи поедем! У них тут не гостиница. У них ментовка! С умыслом задержали…
– У них к тебе вопросы?
– Ну а что я еще должен думать?!
Клава обмерла. Он только что проговорился. К нему вопросы. Не к ним двоим. И не к ней. Именно к нему. Есть основания?
– Ты чего-то опасаешься? – спросила Клава.
Дернулся.
Опасается.
Ей показалось, что охватившая его паника нарастает.
Внезапно шумно повернулся ключ в двери. Геннадий резко обернулся. Да, это паника. Дверь открылась, и вошел капитан. Обвел комнату быстрым цепким взглядом.
– Вижу, что не спите, – озвучил он дежурное объяснение своему столь позднему вторжению. – Я чего хотел сказать. Воды, может, принести вам?
– К колодцу? Я схожу! – встрепенулся Геннадий.
И Клава, и капитан воззрились на него. Похоже, что оба они подумали об одном и том же. Побег.
– Зачем колодец? – врастяжку произнес капитан. – В соседней комнате – целое ведро.
А взгляд у него такой был, словно он еще больше укрепился в своих подозрениях относительно личности собеседника.
– Да, хорошо бы, – пробормотал Геннадий. – Если бы воды…
Капитан ушел в соседнюю комнату. Там он наполнил водой мятый металлический чайник. А когда отставил в сторону ведро, наткнулся взглядом на вековечное украшение каждой милицейской дежурной части, черно-белые плакаты из цикла «Их разыскивает милиция». С задумчивым видом разглядывал физиономии ударившихся в бега и будто пытался что-то вспомнить.
– Там папка, – вдруг сказал он боровшемуся со сном лейтенанту. – Вот с такими старыми листовками. Посмотри-ка, может быть, увидишь нашего красавца.
Все время, пока капитан отсутствовал, Геннадий и Клава молчали. И даже не смотрели друг на друга.
Вошел капитан, поставил чайник на табурет, предложил:
– Так вы зовите, если что. Мы тут рядом.
Уходя, он запер дверь на замок.
Влипли.
– Проверял! – задушенным шепотом произнес Геннадий и кивком головы указал на дверь. – Теперь всю ночь будет шастать. То про воду спросит, то про хлеб, то еще про что…
Он недобро усмехнулся. Рыскнул взглядом по сторонам. Увидел выключатель. Поднялся с табурета, погасил свет. И в залившей все пространство темноте проявился прямоугольник окна. Там, снаружи, над входной дверью неярко светилась лампочка.