Маханов проговорил:
– Хорошо-то как дома.
– Да уж получше, чем в Москве твоей. Тут воля, свобода!
– А людей сажают.
– Где ныне не сажают? Но поменьше стали, как Берия к власти пришел.
– Кто знает, что дальше будет.
– Люди говорят – война будет.
– И ты так спокойно говоришь об этом? – удивился Николай.
– А чего? У нас намедни фильм крутили «Если завтра война», так наша армия, выходит, сильнее немецкой. А значит, погоним мы врага от границы аж до самого Берлина.
Маханов улыбнулся:
– И ты веришь?
– Чему же тогда верить, если не нашему кино? И там все по-настоящему показывали: танки, броневики, самолеты, орудия. Солдаты как на подбор.
– Ты же служил, Сеня?
– А то! Конечно, служил, что я недоделанный какой?
– Тогда скажи, много ты в части своей видел таких молодцов с винтовками, как в фильме?
– Были. Не все, конечно, но – были.
– Ладно. Чего спорить? Может, и пронесет. И не будет войны хотя бы до следующего года.
– А что в сорок втором изменится?
– Многое. Не задавай ненужных вопросов.
– Эх, Никола, испортила тебя Москва, работа твоя на режимном предприятии. Забирал бы жену и – сюда. Товарищ Тетерин должность бы тебе дал, дом есть. Живи и радуйся. Захотел на рыбалку – река рядом, а то и на Терев или на Припять с ночевкой съездить можно. Захотел на охоту – вон он лес заповедный вокруг. Тут у нас рай земной. Был я в Средней Азии, в командировку с офицером одним отправляли, когда служил. Вот где тоска. Ни лесов, ни полей – одни барханы. А жара? С ума сойти можно! А главное, ни днем, ни ночью от нее не укрыться. Местные в ватных халатах ходят, мы еще удивлялись, в такую жару и в халатах? А потом, как-то попробовал надеть его на голое тело и понял, почему узбеки носят халат – в нем не жарко. Не, я серьезно.
– Знаю.
– Откуда?
– Был в командировке, в Самарканде.
– А мы в Бухаре. Ладно, Коль, спать пора. Председатель так и не приехал. Достал ли запчасти? Черт его знает.
– Утро вечера мудренее.
– Согласен. Ну что, по домам?
– Да, по домам.
– Так ты решил, когда ехать?
– Завтра.
– Значит, не погостишь?
– Нет, в воскресенье поздно будет, в Москву попаду после обеда в понедельник, а надо к утру.
– Ну, дело твое. Я с утра зайду.
– Давай!
– Ну, пошли.
– Ты иди, Сеня, я посижу еще.
– Угу, полюбуйся природой, она даже ночью красивая. Искупайся, если хочешь, тут везде дно песчаное и глубина небольшая.
– Ты это мне рассказываешь?
Семен скрутил очередную козью ножку, прикурил и, дымя как паровоз, пошел по берегу.
Николай посидел немного, потом поднялся и направился к себе.
А из кустов, левее того моста, где сидели друзья, вышел мужик в темных брюках, заправленных в сапоги, и такой же рубахе, поверх которой была надета безрукавка. Он осмотрел берег, деревню, отвязал лодку, столкнул ее в воду и стал грести вверх по течению. Идя лицом к деревне, мужик внимательно смотрел за огородами. Только во дворе дома Махановых еще убирались бабы, в остальных люди устраивались на покой после насыщенного событиями дня.
Глава третья
Рылов плыл вдоль берега недолго. За плавным изгибом он развернул лодку и повел ее к противоположному берегу. Вскоре она ткнулась в песчаную полосу. Из кустов вышли двое.
– Ну здравствуй, господин Рылов, – поприветствовал Мирона мужчина постарше.
– Здравствуйте, господин Ковалев.
Он посмотрел на второго:
– И вам здравствовать, господин Коротко.
Коротко кивнул. Ковалев, он же Генрих, спросил:
– Как прошел день?
– Похороны были, мужики успокоились затемно.
– Николай Маханов на месте?
– Да.
– С кем он в хате?
– Один. Родственники ушли. Был с ним друг детства, шофер местный, тот тоже домой подался. Так что, Николай Маханов сейчас один.
– Проверял?
– А как же! Глядел с огородов – в избе он. Сидел еще на дворе курил, думал о чем-то.
Коротко спросил:
– Он много выпил?
– Нет. За столом я его почти не застал, а когда сидели, пил он мало. Как говорится, символически. Другие нажрались знатно…