У Мин-и
Человек с фасеточными глазами
Wu Ming-Yi
The man with the compound eyes
© Wu Ming-Yi, 2011
© В. Андреев, перевод, 2022
© ООО «Издательство АСТ», 2022
Wing above wing, flame above flame
‹…крыло к крылу, сияние к сиянью…›[1]
Тому, с кем я говорил у огня, – читателю русского издания
У Мин-и
Когда я узнал от своего агента о предложении издательства АСТ перевести «Человека с фасеточными глазами», то в глубине души испытал легкое удивление и радостное волнение.
Пожалуй, среди людей пишущих и читающих вряд ли найдется хоть один человек, на которого не повлияла бы русская литература. В моей молодости многие книги были запрещены властями, но все-таки можно было читать Федора Михайловича Достоевского, Льва Николаевича Толстого и Антона Павловича Чехова. Во всех тайваньских книжных магазинах их переводы (видимо, об авторских правах и речи не шло) стояли на полках с надписью «Великие произведения». Для меня эти русские писатели золотого века, несомненно, составили благодатную среду, питавшую мои скудные представления о литературе.
Среди них Чехов до сих пор продолжает вдохновлять меня. Когда в университете я преподавал писательское мастерство, его тексты служили мне самой главной Книгой Истоков.
«Человека с фасеточными глазами» я начал писать в 2005 году. В интернете я наткнулся на одну интересную новость на английском языке. В ней говорилось о том, что в Тихом океане образовался неслыханных размеров мусорный водоворот, который медленно смещается, однако ученые так и не придумали, как решить эту проблему. Иногда на лоне природы, иногда в каких-нибудь маленьких городках, иногда на берегу моря, не знаю, почему, но этот никогда не виденный мной образ острова в Тихом океане, составленного из брошенных людьми вещей, не выходил у меня из головы. Постепенно на острове, который я стал себе представлять, появился юноша, и я дал ему имя Ателей. Через некоторое время я решил, что он родился в дальнем уголке Тихого океана на острове, о котором практически никому ничего неизвестно.
В один прекрасный день я придумал название для острова, и он стал островом Ваю-Ваю. Таким образом роман и начался.
В отличие от прежних романов, извлеченных из закутков памяти в прошлом, никакие персонажи в этом романе не были определены заранее, и никакие события не принадлежали исключительно моей собственной памяти. Когда я заканчивал ту или иную часть, то история останавливалась до тех пор, пока не возникал другой персонаж и не говорил мне, в каком направлении будет развиваться сюжет. У меня не было намерения вплетать реальность в ткань повествования романа. Когда я писал, то просто использовал все, что было у меня в голове, чтобы найти путь для продолжения истории.
Вот так роман с перерывами писался три года. Позднее я занялся научной работой и по этой причине поехал на западное побережье, где и завершил эту историю о восточном побережье Тайваня и острове в Тихом океане.
Когда я начинал писать роман, то принимал активное участие в экологическом движении, поэтому у меня была возможность каждый день достаточно глубоко размышлять над тем, как маленький остров оказывается один на один с «природой», особенно такой остров, как Тайвань, чьи ресурсы весьма ограниченны. На мой взгляд, если этот остров потеряет свою красоту, это, быть может, обогатит его жителей, но духовно они сделаются сиротами, потому что многие воспоминания и культурный опыт на острове берут свое начало в природном ландшафте, совсем как культура России связана с русской природой.
Несколько лет назад на проходящем во Франции литературном фестивале «Атлантида» у меня состоялся диалог с российским писателем Михаилом Тарковским. В ходе дискуссии выяснилось, что его дядя – великий русский режиссер Андрей Тарковский.
Передо мной предстал господин Тарковский: в джинсах и удобной куртке, рослый человек, от которого веяло дыханием леса. Когда его представляли, то упомянули, что он охотник, рыбак и зоолог, писатель и поэт, а большинство его произведений написаны в отчетливо реалистической манере. В них он рассказывает о своем опыте охоты в холодной Сибири.
В тот раз был задан вопрос о вымысле и реальности, о том, можно ли сравнить писателя с чародеем? Он ответил, что реальность природы превосходит действительность, и то, что являет нам мир природы, – не магия, а сила. В этом мы, не сговариваясь, пришли к единому мнению. Я упомянул, что Тихий океан или высокие горы на Тайване вообще не имеют индивидуальности. Они не поддаются никакой характеризации. Попытки описать природный ландшафт, который не обладает фиксированным образом, но при этом вскармливает и забирает жизни людей, – такие попытки и составляют очарование литературы.