Три недели в компании стекольщиков пронеслись незаметно, за одним Родион неустанно наблюдал, а другого беспрерывно слушал.
- А что ты знаешь про голубое озеро? - спросил однажды Аркадий.
- Ничего, - спокойно ответил парень, подумав, что речь идет о скандинавском мифе, которые болтун очень любил.
- Совсем ничего?
- Совсем.
- То есть ты даже не в курсе, что у нас в области есть голубое озера вода в котором никогда не замерзает?
Глаза парня округлились.
- Что правда?
- Чистая.
Родион с сомнением посмотрел на Захара и тот утвердительно кивнул.
- То есть моему слову ты не веришь, а кивку молчуна веришь, - засмеялся Аркадий. - Ну да ладно я не обижаюсь. Я знаю, что благодаря чрезмерной болтливости имею репутацию, мягко говоря, сказочника.
- И где оно находится?
- На севере, на окраине области, там, где до границы с соседней губернией чуть меньше двух километров.
- А там что-нибудь растет?
- В смысле?
- Какие-нибудь растения необычные?
- Насчет необычных не знаю, но какие-то наверно растут. Я там не был, поэтому предлагаю в выходные махнуть на озеро.
- В марте?
- Да, пока снег окончательно не растаял, только представь живая голубая вода и замерзшие белые берега. Хотел раньше поехать, но все не складывалось.
- Я согласен! - не задумываясь подтвердил свое участие Родион.
- Один есть, - улыбнулся Аркадий. - А ты поедешь?
Захар кивнул головой.
- Прекрасно, тогда двадцатого в семь встречаемся здесь в мастерской.
Через пять рабочих дней Родион, Аркадий и Захар, субботним утром марта, отправились к Голубому озеру. Зачинщик путешествия предоставил для поездки свой внедорожник и ближе к восьми троица покинула город.
Прямая с легкими изгибами трасса пролегала между голыми лесопосадками, почерневшими заснеженными полями и редкими селениями с убогими запущенными домами и дворами. По дороге Аркадий развлекал пассажиров местными преданиями и легендами о Голубых водах озера. Одна из них гласила, что у водоема нет дна. Другая предостерегала пловцов, якобы человека, заплывшего на середину, утащат на дно гигантские пузыри, поднимающиеся из глубин. Третья рассказывала о просмоленных досках с загадочными письменами, которые иногда всплывали на поверхность озера. И еще много всего интересного говорил Аркадий, но Родион утратил нить повествования погрузившись в раздумья.
Машина выехала на равнину, поделенную на две части серой дорожной полосой, с маленьким прудом с одной стороны и кладбищем с другой. Коричневые корки обледенелого снега походили на засохшие болячки, под их толстым слоем пряталась мягкая почва, которая еще не скоро покажется весеннему солнцу. Тяжелое темное небо отделяло от крыши внедорожника лишь несколько метров, казалось оно вот-вот ляжет на машину и многотонный облачный пресс расплющит металл и содержимое в кровавый жестяной лист. Заросли засохшего рогоза окаймили замерзший водоем, плотные бутоны растения на тонких желтых стеблях под порывами ветра клонились к югу. Недалеко от кладбища Родион увидел скрипача и балерину. Он играл, она танцевала. Было в них что-то неземное и трагичное. Ее безукоризненные батманы, плие и фуэте, завораживали, но больше всего хотелось услышать, о чем рассказывает смычок музыканта, бегая по струнам. Кроме Родиона никто, не увидел загадочной пары. Машина проехала мимо кладбища, а парень так и не решился попросить без конца болтающего Аркадия остановиться.
За окном промчались еще пятьдесят километров, машина свернула на проселочную дорогу и двадцать минут петляла по чавкающей колее в заснеженном поле, пока не выехал к ровному кругу до верхов наполненному голубой прозрачной водой.
- Приехали, - радостно сказал Аркадий, останавливая внедорожник.