Вторую зимнюю посиделку художник оправдал недомоганием. Родион выглядел нездоровым: бледное лицо, мешки под глазами, впалые щеки, чахлость буквально пропитала тело парня. На заботливый вопрос Михаила: "Как ты себя чувствуешь?", молодой человек ответил лаконичным: "Хорошо", и снова художник не стал доставать друга расспросами.
Но в третий раз отстраненность и замкнутость Родиона Михаилу уже нечем было прикрыть, тогда он решил проверить, действительно ли у парня все так хорошо, как он говорит.
- Я тут недавно вспомнил, твои рассуждения по поводу воображения, - давил на самую больную тему Михаил, - и пришел к мысли, что придумывать это конечно здорово, но безграничная сила воображения сомнительна. Даже многие из тех чья деятельность связана с творчеством, прекрасно обходятся без него, и никто не видит их никчемности, а уж те, кто не связан с выдумыванием и вовсе не страдают от его отсутствия. Оно скорее второстепенный дар, подумаешь радость видеть образы. Вот уметь зарабатывать, подходить ко всему с практической и аналитической стороны это действительно дар в наши дни.
- Возможно... - услышал Михаил вялый ответ, вместо пылкой оспаривающей речи. Теперь художник не мог игнорировать подавленность Родиона, его долг выяснить, что выбило друга из собственной шкуры и помочь вернуться в нее обратно. К счастью пытать парня не пришлось, он только и ждал, когда Михаил по-настоящему заметит перемены в нем, и не с заботой спросит о делах и самочувствии, а потребует ответа, почему его лучший друг, ведет себя странно и отчуждено. И когда художник строго посмотрел и задал вопрос: "Что происходит?", таким суровым голосом, что даже Вдохновитель под мольбертом съежился молодой человек ответил:
- Знаешь, в уходящем году я потерял уверенность в своих мыслях, словах и поступках.
- От чего же?
- От того, что влез в чужую жизнь, совершил, как мне казалось, хороший поступок, а на самом деле сгубил человека, - глаза Родиона застыли в одной точке, мысленно за пару секунд он прокрутил события минувшего года.
- Это не ты, это судьба его сгубила, ты ведь знаешь от нее не уйдешь, - попытался оправдать друга Михаил.
- Чушь! Каждый сам управляет своей судьбой.
- Значит человек, о котором ты говоришь выбрал не ту дорогу. При чем тут ты?
- Если бы не я он вообще бы не свернул на нее.
- Если бы не ты, то кто-то другой...
- Но не я! - перебил Родион.
- Скажи, я правильно понял: тебе в общем-то все равно, что будет с этим несчастным, ты больше беспокоишься о том, что сам того не желая, открыл ему погибельный путь?
После этих слов Родиона словно парализовало, он смотрел на Михаила широко раскрытыми глазами и снова прокручивал ключевые моменты ушедшей в прошлое истории.
- Знаешь, я лучше пойду...
- Не уходи, выговорись, станет легче, - попытался задержать художник.
- Я загляну на недельке, - ответил Родион, не обращая внимания на слова Михаила, натянул пуховик и вышел из мастерской.
Он шел по вечерним декабрьским улицам и повсюду видел символы грядущего разочарования, которые каждый год ловили на одни и те же крючки: гирлянды на столбах, пышные елки в стеклянных шарах, подарки с большими бантами в витринах, пестрые огоньки, уложенные в три слова: "С новым годом!", Деды Морозы с внучками и прочие украшательства, создающие ощущение наступающего, но никогда не приходящего волшебства. Родион не любил новогоднее предвкушение со сладким вкусом надежды, из-за праздника с горьким привкусом несбывшихся ожиданий. Все вокруг от масс-медиа до городских улиц убеждали, что в последнюю ночь уходящего года обязательно произойдёт чудо, и каждый раз он с трепетом в сердце ждал его, удивительного и потрясающего, и каждый раз тридцать первое декабря заканчивалось обычным застольем без чудес. А в следующем декабре все повторялось, Родион не мог сопротивляться быстро нарастающей праздничной суете и снова ждал волшебства в последнюю ночь уходящего года.
Впрочем, сейчас стеклодува больше занимал вопрос Михаила, прозвучавший в мастерской, как взмах топора над его шеей, бережно уложенной палачом на пенек для рубки голов и в один миг, перевернувший представления Родиона о самом себе.
"Неужели я настолько эгоистичен, что беспокоюсь только из-за своего участия в истории с Владом? Что меня совсем не волнует его судьба? - задавал вопросы внутренний голос, но не давал ответы. - Что происходит? Почему я не могу сказать правду самому себе?" - Родион остановился посреди улицы и закрыл глаза: "...я боюсь узнать правду, - заговорило внутреннее Я, - а если боюсь, значит меня действительно беспокоит только мое участие. Я дал юноше возможность быстро разжиться деньгами, а он превратился в чудовище, которым управляет алчность. Но я не пытался спасти Влада, напротив, я распалил его жадность, отправил искать несуществующие клады. А город построил из любопытства. В моих поступках не было намерений вернуть светлый разум Влада... Господи! Это я настоящее чудовище!" - Родион содрогнулся, открыл глаза и увидел на ногах кандалы с двумя гирями, слеплеными из тридцать килограммов вины.