— Вот же падла, — выругался он, шевельнув культей ноги, резко сморщившись.
— Русский, что ли? — спросил я, перейдя на родной язык с английского.
— Хохол, — сквозь стиснутые зубы прошипел он.
— Могу спек вколоть, сразу полегчает, — предложил я.
— Не, не надо, — тут же отказался он, — это ты, что ли, спек местным подогнал?
— Я.
— Ну, тогда понятно, — сказал он, при этом пристально оглядев меня.
— А что не так?
— Да нет, просто я, когда очнулся, увидел, что спек колют, удивился, у меня-то с собой его не было, у Финта был, но тот я еще в подвале весь потратил, а этот явно высшей пробы, у нас такой хрен достанешь.
— Грязный использовал, потому что Финт наркоман?
— Не, просто не каждый по десять горошин за куб готов отдавать, — пояснил он, а я впал в ступор, мне и раньше говорили, что он совсем не местный, но сейчас я в этом уверен, как никогда. Мало того, что он знает, что такое спек, так еще и горох горохом зовёт.
— У меня еще есть.
— Да тут у них тоже еще почти шприц остался, ты им вроде как два дал, чика, что у них тут за медика, пояснила, но мне все равно не нужно. Боль я могу и потерпеть, тем более что они мне обезболивающее колют, а переводить ради этого спек почти кощунство. Руки и ноги быстрее все равно не отрастут, — он при этом подергал культей руки. — Если дадут отлежаться в долг, то месяца через два, максимум через два с половиной поднимусь и отработаю.
— А что так долго? — удивился я.
— Было бы быстрее, если бы они мой рюкзак прихватили, там горох был, а так только на одной споровке долго будет все отрастать, даже если жратвы вдоволь будет.
— Не вопрос, — сказал я, начав доставать из переднего рюкзака пакет с горохом, — я им сейчас отсыплю, как и чего делать, уже рассказывал.
— Ты точно не местный, — уставившись на меня, задумчиво начал он, — я в толк не возьму, ты альтруист или тебе что-то от меня нужно?
— Угадал, ты далеко не первый, кто мне пеняет тем, что я страдаю альтруизмом, но это не такая уж и большая ценность, если сравнить с жизнью.
— Не такая, — подтвердил он, разглядывая пакет, из которого я достал десяток горошин, — может, ты еще и жемчуга отсыпешь? — сказал он и сморщился от очередного приступа боли.
— Одной могу угостить, у меня у самого десятка полтора осталось, а это на двоих, мне и моей напарнице, я давно больших тварей не потрошил.
— Ты странный, — как-то натужно пробормотал он почти себе под нос, — ты просто так можешь отдать жемчуг?
— Могу, — я достал пакет и извлек из него красный шарик, протянув ему к здоровой руке.
— Что я тебе буду за это должен?
— Ничего, — ответил я, опуская в его ладонь жемчужину, и он тут же её проглотил.
— Слушай, кто ты такой? — спросил он через пару минут.
— Прохожий.
— Это как?
— Шёл мимо, наткнулся на людей, пока нахожусь тут, помогаю, — ответил я, пребывая в замешательстве от столь странного вопроса.
— Откуда ты сюда пришёл?
— С востока.
— Там все такие, как ты, щедрые? — спросил он, ухмыльнувшись при этом.
— Нет, не все, но я не вижу в этом проблемы.
— Ты хочешь сказать, что в одну каску потрошишь красных? — как-то опомнившись, спросил рейдер.
— Красные, это самые большие, я правильно понял?
— Да, такая тварь половину легковушки откусить, не поморщившись, может.
— Если честно, я предпочитаю не вступать в прямые столкновения с такими развитыми тварями, у них иногда дары бывают такие, что иммунные завидуют, а уж про силу я вообще молчу, но, если приспичит, то можно. Главное, свиту вырезать, чтобы не мешались.
— Может у тя, помимо вертолёта, еще и танковый батальон неподалёку есть? — с наигранным удивлением спросил он.
— Откуда про вертолёт знаешь?
— Да местные немного поведали о тебе, еще утром, когда про спек спрашивал.
— Ясно, но разочарую тебя, вертолёт тот был не мой, меня на нём Беркут подбросил, а его я на базе, прилетевшей сюда, подобрал.
— Далеко отсюда? — воодушевившись, спросил он.
— Беркут говорил, что мы тысячи две пролетели, но это примерно.
— Два косаря на восток? — уже не наигранно, а искренне удивился он, — да это нереально тут — хотя бы сотку отмахать и столько тварей, что шагу не ступишь. Это как же ты узнал, сколько с твоих земель досель лететь?
— А я и не знал, так вышло, мои, как ты выразился, земли еще дальше.
— Насколько?