— О несравненный, я готов даже вам её подарить, лишь бы ваше расположение к нам осталось столь же благостным, — сказал Дейл, пытаясь сам же поверить в сказанное им. Нет, он, конечно, не хотел дарить такую экзотическую добычу, но он помнил, как Чип всегда говорил, что эти восточные дурачки крайне ценят лесть при переговорах о цене, и поэтому он всегда предлагал Вергу самому назначить за товар цену, которая никогда их не разочаровывала.
— Отношение к вам моё зависит не от того, сколько я вам заплачу, а от того, насколько вы меня порадуете, и сейчас я тебе совершенно честно могу сказать, что большей радости за все то время, что я тут, нет, за все то время, что я живу, не испытывал. Моё сердце еще ни разу так не трепетало, и поэтому я готов отблагодарить тебя очень щедро.
Верг, обратившись на непонятном языке к одному из стоявших рядом и молчавших гражданских, явно отдал какое-то указание, после чего тот вместе с частью охраны удалился, а Верг очень маленьким кивком попрощался с Дейлом, направившись в сторону здания, куда унесли клетку с Ки. Дейл остался в одиночестве возле машины, где пришлось прождать примерно десять минут, затем к нему подошел обычный охранник и, не говоря ни слова, начал доставать черные как ночь бархатные мешочки из обычного пластикового пакета. Взяв один из выложенных перед ним кисетов, Дейл раскрыл завязки и почти ахнул от увиденного внутри. Сбросив остолбенение, он начал судорожно прикидывать количество жемчуга в кисете и, не успев даже приблизительно оценить количество, сосчитал выложенные перед ним сами бархатистые мешочки.
— Здесь пять тысяч, — начал принесший оплату охранник, плохо выговаривая английские слова с ярко выраженным акцентом, — десять по пять сотен, все пополам, черная и красная.
— Понял, — чуть ли не заикнувшись, ответил Дейл.
Он не просто ожидал высокой награды, он знал, что она будет таковой, но все, на что он рассчитывал, с лихвой покрыло бы всего три кисета лишь черным жемчугом, а тут целых десять. «Состояние, это целое состояние», — пронеслось у него в голове, и он тут же принялся действовать. Жестом попросил тот самый пакет, в котором охранник принес все, и тот, не сказав ни слова, понял его, протянув руку с комком, в который был превращен пакет за дальнейшей ненадобностью. Дейл развернул его, тут же начав ссыпать в него содержимое кисетов, вытряхивая один за другим, пока не осталось всего четыре.
«Четыре — это тысяча черных и тысяча красных, намного больше, чем мы надеялись получить, а значит, ни у кого не возникнет подозрения», подумал он, колеблясь и решая, может быть, хватит всего трех? Все же решив, что жадность не доводит до добра, оставил четыре, остальное в пакете убрал в потайной карман куртки и, немного похлопав себя по боку, чтобы разгладить получившуюся выпуклость, сгреб в наружные карманы оставшиеся четыре кисета.
Наблюдавший все это время за священнодействием Дейла охранник понимающе улыбнулся и собрал опустошенные, уже ненужные мешочки, после чего махнул на руль, намекая Дейлу, чтобы тот заводил машину. Машина, двигавшаяся к воротам, ведущим из дворца, никем не сопровождалась, да и миновав их, он не встретил на своём пути ни одного охранника, пока не достиг основных ворот стаба. Никому и ничего говорить не пришлось, охранники споро принялись отворять одну из огромных створок, в которую и выехал Дейл.
Его братва, не ожидавшая столь быстрого возвращения, начала лениво оживляться, их машина стояла возле самой стены стаба, а парни отдыхали, укрывшись в её тени, так как под прикрытием стволов охраны даже выставлять дозор необходимости не было. Вскоре все оживились, как только первый заметивший, что клетки нет, во всю глотку спросил у Дейла:
— Прокатило?
— Прокатило, — подтвердил он и нарочито медленно вытащил из кармана черный кисет, продемонстрировав его всем. — Не тормозим, поехали, нам еще нужно успеть в Холм за бухлом и жратвой, а после пусть обе наши козочки всю ночь орут, помогая нам праздновать, — крикнул Дейл первое, что пришло ему в голову.
Вторая машина, рыкнув двигателем, выехала на дорогу, ведущую из стаба вслед за первой, где к водителю уже присоединилась еще пара старичков-мультяшек. С Дейлом ехали те, кто сейчас фактически составлял костяк его банды, те, кто его не кинул, и те, кому он показал две тысячи жемчужин, вызвав их восторженное удивление. Сам же Дейл не слушал их рассуждений, думая над тем, как лучше выбрать время, чтобы посетить свой секретный тайник, чтобы убрать туда свою часть, да так, чтобы никто даже не заподозрил об его наличии.