Глава 9
«Святой» колодец
Подозрения Проханова были основательными. Десяткова действительно знала о нем. И не только от отца Иосифа. Протоиерей Кутаков многое и ей рассказывал, советовался, жаловался. Знала Марфа Петровна и о том, что немцы прочили Проханова в епископы, а может, и куда-нибудь повыше, но сам он будто бы уклонялся от этого назначения.
Когда с ней разговаривал Проханов, Марфа Петровна сначала держала себя настороженно, но вскоре поняла, что отец Василий — свой человек. Он ласково отозвался о Кутакове, чем растрогал ее, и они долго говорили о нем. Настоятель что-то хотел от нее, но чувство осторожности подсказало Марфе Петровне, что с этим человеком, внешне таким ласковым, обходительным, но совсем не таким на самом деле, надо быть поосторожней. И она не стала пускаться в подробности и рассказывать о расположенности к ней отца Александра. О том, что Кутаков ей говорил о Проханове как о будущем ставленнике немецких властей, она сказать побоялась, но зато сообщила о том, что протоиерей подозревал его связи с партизанами.
Проханов загадочно улыбнулся, но ни подтверждать, ни опровергать ее не стал.
Потом разговор пошел о Десяткове. Марфа Петровна ничего не скрывала: она очень боялась за отца Иосифа, ведь у него больное сердце.
Проханов заметил: если матушка не возражает, он лично потолкует с самим епископом, попросит его дать отцу Иосифу хорошую пенсию и отпустить за штат.
Марфа Петровна даже расплакалась от радости и не знала, как благодарить настоятеля.
Через неделю разговор возобновился. Проханов упомянул, что он виделся с самим преосвященным. Епископ не возражал против пенсии, но хотел, чтобы отец Иосиф сам лично изложил ему свою просьбу. Настоятель советовал: пусть батюшка поедет в епархию и закончит это дело. Не надо откладывать в долгий ящик.
Но Десятков и говорить-то серьезно не захотел.
— Пока ноги носят меня по земле, ни о какой пенсии не может быть и речи.
Как ни просила его Марфа Петровна, муж стоял на своем
Обо всем этом Марфа Петровна передала Проханову. Тот огорченно развел руками.
— Бог ему судья, матушка.
Проханов был спокоен внешне, но это дорого ему далось. Нервы его, наверное, долго не выдержат такого напряжения, тем более, что у настоятеля были и другие серьезные неприятности. Они оказались гораздо серьезнее, чем он предполагал.
По району распространился слух о том, что в селе Плоском найдена «святая» икона. Проханов сделал вид, что удивлен, хотя сам был повинен во всей этой истории.
Дело обстояло так. Копаясь как-то в церковном дворе, он обнаружил старую-престарую икону, полузасыпанную землей. Доска отсырела, набухла, но краски хорошо сохранились.
Он хотел уже бросить ее на полку, но раздумал. В голову пришла блестящая идея. Проханов вспомнил, как Авдотья Тераскина, давнишняя его приятельница еще со времен оккупации, как-то рассказывала, что до революции в их селе объявили «святым» колодец, в котором нашли древнюю икону. К нему началось паломничество, священник стал продавать «святую» воду, «исцеляющую» болезни.
Шум достиг губернского города. Оттуда пожаловал сам архиерей со свитой. Дело приняло широкий размах. Продавать стали не только воду, но и свечи, разные сувениры, даже мыло, на обертках которых красовались картинки с видом колодца.
После революции слава «сзятого» колодца потускнела. Махинацию разоблачили, колодец оказался самым обыкновенным, и шум прекратился.
А почему бы сейчас не воспользоваться этой легендой и не возобновить утраченную славу колодца? Надо немедленно послать за Тераскиной и потолковать с нею, чтобы определила к месту эту икону и дала ход выгодному делу.
На следующий день явилась Авдотья. Они довольно быстро столковались. Авдотья, женщина смекалистая и разворотливая, уже выполняла не одно его щекотливое поручение.
Проханов прямо заявил: в случае успеха она получит половину доходов. Надо организовать дело так, чтобы власти узнали о колодце как можно позже. Они, конечно, узнают и всю лавочку прикроют, но нужно по возможности затянуть это дело. Если организовать все по-умному, верная сотня тысяч чистого дохода обеспечена. По опыту знал, насколько доходны такие предприятия.
Этот разговор был в начале весны. Всю эту кампанию они решили начать, когда установится хорошая погода, то есть месяца через два.
Но, по всему видать, проклятой бабенке не терпелось, она решила распустить слух пораньше.
Как и ожидал Проханов, началась суматоха. Прихожане взволновались. Начали ходить к настоятелю. То один спросит, то другой. В ответ священник только пожимал плечами: он тоже слышал, но как там и что — толком не знает.