— Спасибо, Марфа Петровна. Извините нас. Вопросов у нас хоть и много, но разговор, пожалуй, отложим.
Марфа Петровна тяжело поднялась и, опираясь на плечо Павлины Афанасьевны, ушла в дом.
— Останьтесь оба здесь, — сказал Лузнин, обращаясь к Соловейкину и Белякову. — Я пойду к Делигову. Когда будет удобно, вызовите скорою помощь и доставьте Десяткова на экспертизу.
— Не дадут, Павел Иванович, — с сомнением отозвался Соловейкин.
— Придется убедить. Жена священника, по-моему, разумная женщина. Это в ее же интересах.
Я — Делигов. Что дальше?
Дом Делигова стоял почти вплотную к забору Десятковых. Этот забор был высок со стороны Десятковых, хотя стоял ниже соседского дома.
Особенность здешних поселений заключалась в том, что они, как правило, размещались вокруг оврагов или в них самих, а также в лощинах и низинах, где было
Невозможно пахать И сеять. Пожилые люди рассказывали, что помещики не разрешали крестьянам селиться на удобных равнинных местах.
Так было и в Петровском. Улицы его, особенно окраины, где жили Делиговы и Десятковы, тянулись вдоль оврагов.
Дом Делиговых стоял на возвышении. Со двора было хорошо видно, что делалось у Десятковых. Забор со стороны Делиговых был довольно низок, и не удивительно, что мальчишка мог легко забраться на него и упражняться в метании камней.
Все это невольно отметил про себя Лузнин, когда вошел в делиговский двор. Был он широк и просторен и наводил на мысль, что здесь живут довольно состоятельные люди. Дом был недавно срублен из крупных круглых бревен. На высокое крыльцо вела широкая лестница.
Павел Иванович хотел подняться на нее, но не успел. Из дома вышел человек с непокрытой головой, с потный ми, прилипшими ко лбу негустыми волосами. У него было длинное и жесткое лицо с хмурым, пристальным взглядом.
— Кого надо? — отрывисто спросил он.
— Делигова. Якова Андреича, — ответил Павел Иванович, с любопытством рассматривая не очень-то гостеприимного человека. Сам не зная зачем, Павел Иванович взглянул на толстые подошвы тяжелых ботинок хозяина. Почему-то пришла мысль: задумай Делигов ударить его йогой по голове, отстраниться, пожалуй, и не успеешь. Павел Иванович непроизвольно отошел на шаг от крыльца.
Это движение не укрылось от хозяина дома. Губы его дернулись в усмешке.
— Я — Делигов. Что дальше?
— Хочу с вами поговорить.
— А я не очень. Некогда мне.
— Нет уж, уважаемый Яков Андреич, поговорить нам все-таки необходимо. Я следователь, исполняющий обязанности прокурора.
— Ах, вот в чем дело! — нисколько не смутился хозяин дома. Он спокойно сошел вниз по лестнице, направился к деревянной скамейке, вкопанной, как и у Десятковых, в землю, уселся сам и пригласил Лузнина. — Документы проверять не стану. Верю на слово.
— Нет, зачем же. Прошу проверить.
Павел Иванович достал удостоверение и предъявил его Делигову. Тот взял документ, долго разглядывал его, потом возвратил Лузнину.
— Ну, что ж, давайте разговаривать. — Делигов вздохнул. — Чем скорей, тем лучше. Знаю, с чем пришли. Задавайте вопросы.
Самообладание у этого человека было завидным. А может, ему и волноваться-то было не из-за чего? Во всяком случае, первое впечатление Делигов произвел вполне благоприятное.
— Это, пожалуй, лучше, если знаете, о чем разговор. Прошу вас, Яков Андреич, рассказать, как было дело с Десятковым?
— Дело? — удивленно переспросил Делигов. — Я никаких особых дел с попом не имел.
— Никаких особых, говорите? А меня, собственно, и особые и не особые интересуют. Если уж вы хотите, чтоб я сформулировал вопрос точнее, — прошу вас рассказать подробно, что у вас сегодня утром произошло с Десятковым?
Делигов удовлетворенно кивнул головой.
— Вот это другой разговор. А то я знаю вашего брата, следователя. Мелочи не заметишь, а вы уж, для себя картину рисуете…
— Откуда у вас такой опыт, Яков Андреич?
— Да ведь прожил-то я уже пять десятков лет. А чего за эти годы не насмотришься, кого не повидаешь?
— Это резонно. — Лузнин улыбнулся. — Ну, что ж, давайте ближе к делу.
— Будете записывать?
— Зачем? Просто выслушаю. Не в записи дело. Правду узнать можно и ничего не записывая, а для меня главное — установить истинную картину происшествия.
— Ладно. Это ваше дело. С соседом, надо прямо вам сказать, мы жили неважно…
Павел Иванович поднял глаза и с удивлением взглянул на собеседника — он почему-то не ждал, что Делигов с первых слов сделает такое признание. Однако Делигов не обратил внимания на этот взгляд.