– В чем заключалось давление на Елизара со стороны родителей? От чего он хотел освободиться?
– Они не давали ему никакого права выбора, – пожала плечами Астапова. – Они абсолютно все решали за него: и в какой школе ему учиться, и в какую секцию или в кружок ходить, и куда пойти учиться после школы, и даже с кем ему дружить. Поэтому Елизар очень тщательно скрывал, с кем он дружит, и никогда никого не приводил к нам домой. И, как я уже и говорила, он никогда не делился с родителями, а потом и со мной, своими секретами.
– Понятно, – задумчиво произнес Лев Иванович.
– Это Елизар убил Игната Лопахина и своих родителей? – глухо спросила Астапова, хотя и сама уже наверняка догадывалась о том, каким будет ответ полковника.
– По всей видимости, да, – ответил Гуров. – Но Антонине он представился как Игнат. Наверняка он все эти годы или жил по документам Лопахина, или, что скорее всего, сделал себе новые документы. Мы его ищем. Но процесс это долгий. За много лет Елизар научился хорошо скрываться. Скорее всего, когда он узнал, что его родители удочерили Антонину, у него возник некий план, который подразумевал знакомство с девочкой. Ее рисунки ясно дают понять, кто на них изображен. У Елизара была родинка на скуле? – решил уточнить Лев Иванович.
– Да, на правой. Темная такая и довольно крупная.
– Наверное, именно поэтому Елизар и решил не только переодеть убитого Игната в свою одежду и подкинуть ему свои личные вещи, но и сжечь ему лицо и руки, – пояснил Лев Иванович свой вопрос. – Он даже знал, что у них с Лопахиным одна и та же группа крови. Не знал он только одного, что после того, как он ушел из секции волейбола и перестал общаться с Игнатом, тот ломал запястье. И это было еще одним подтверждением, что Шишковские неправильно признали в убитом своего сына. Что, собственно, и привело впоследствии к трагедии.
– Господи, – пробормотала Астапова. – Что же теперь будет с девочкой?
– Будем надеяться, что с Тоней все будет хорошо. Она ведь беременна от Елизара…
Гурову было интересно, как Жанна Валентиновна отреагирует на эту новость.
– Что? – Новость явно ее ошарашила. – Откуда это известно?
– Об этом она сама рассказала своей подружке из детского дома Динаре незадолго до событий в этой квартире. Будем надеяться, что Елизар пожалеет своего ребенка и не станет причинять Антонине вреда.
Лев Иванович коротко рассказал Астаповой о том, что они узнали об отношениях Антонины с Елизаром, и, заканчивая разговор, добавил:
– Может случиться и так, что Елизар захочет вернуться в квартиру. Или – повидаться с вами. Ведь когда-то, как вы сами признались, вы уже были его союзником против родительской деспотии, – усмехнулся Гуров, и Жанна Валентиновна опустила глаза, запоздало признавая свою вину. – Я бы вообще посоветовал вам сменить замки в квартире. Хотя бы для того, чтобы избежать внезапных визитов неприятных родственников Шишковских. Да и у Елизара есть ключи от квартиры, насколько я знаю. Тонины ключи.
Гуров распрощался с домработницей и ушел, а Астапова осталась сидеть в кресле. Слезы катились у нее из глаз и крупными мутными каплями падали на теплый цветастый халат. Она помнила Елизара маленьким мальчиком, который всегда искал у нее защиты и понимания, помнила его подростком, который пытался доказать окружающим, что он лучше и умнее всех. Она всегда считала, что все делала правильно, правильно воспитывала сына своих работодателей. Ведь она искренне и всем сердцем любила этого мальчика, пусть даже не она его родила.
Она плакала еще и потому, что никак не могла понять, как из милого и спокойного ребенка, который хотел быть для своих родителей самым лучшим и достойным сыном, мог вырасти монстр. Монстр, у которого поднялась рука убить тех, кто его родил. И, главное – ради чего он их убил? Она никак не могла понять мотивов этого страшного преступления.
А вот Лев Иванович об этих мотивах вполне даже догадывался. Ведь он не раз встречался с такими вот Елизарами, для которых свое личное благополучие было всегда важнее, чем жизни родных и близких им людей. Так что – чему тут удивляться?
26
Инна Скороходова быстрым шагом вошла в квартиру и, разувшись в прихожей, сразу же прошла в ванную. Возвращаясь утром с суточной смены, она попала под проливной дождь, и ее одежда промокла насквозь. Сегодня был первый день лета, но погода стояла отнюдь не летняя – было прохладно и дождливо, как ранней осенью.
– Опять ты вчера зонтик забыла? – в ванную вошел муж. – Вот, возьми чистое полотенце. Те, что висели в ванной на сушилке, я вчера вечером постирал и по глупости вывесил на балкон. Ночью они, естественно, снова намокли от дождя, – виновато улыбнулся он.