Он указал на полную Луну.
Профессор взглянул на Луну, затем поднёс к глазам бинокль и настроил его.
— Клянусь Юпитером! — воскликнул он. — У вас необычайно острое зрение. В кратере Аристарх виден яркий свет, похожий на свет звезды. Это редчайшее явление.
— Я много лет изучал Магонг, — ответил наш гость, — и натренировал свои глаза видеть то, что не доступно для глаз простых смертных. Я мог бы воспользоваться телескопом или биноклем, но для моей цели они мне были не нужны.
— Замечательно! — прокомментировал профессор. — И этот свет соответствует пророчеству?
— В точности. Итак, позвольте мне передать вам своё послание и удалиться, поскольку мне нужно многое сделать, прежде чем Магонг снова скроет своё лицо.
Достав из кармана большой, объёмистый конверт, азиат встал и с глубоким поклоном вручил его профессору.
С готовностью вскочив на ноги, профессор принял его с поклоном, таким же глубоким и величественным, как и у дарителя.
— Люди науки, — сказал наш гость. — Используйте это послание по своему усмотрению, поскольку это ваше право, но вы окажете услугу прославленному отправителю и будете благословлены как сами, так и ваши потомки, если воспользуетесь им для умножения знаний человечества.
— Я постараюсь воспользоваться им так, как вы желаете, — ответил профессор, — и благодарю вас за него и за доверие, которое вы нам оказали.
— Не благодарите меня, — последовал ответ, сопровождаемый многозначительным жестом, направленным в небо. — Поблагодарите П’ан-ку.
— Я так и сделаю. Не могли бы мы и завтра насладиться вашим обществом?
— Тысяча благодарностей и столько же сожалений, но моё служение будет окончено, когда Магонг скроет своё лицо. Я устал и хочу вернуться в Т'айнфу. Итак, прощайте.
Он поднялся со своего места и, не сказав больше ни слова, величественно вышел в лунный свет. В последний раз мы видели посланника, когда его высокая, худощавая фигура на мгновение вырисовалась на фоне неба на краю кратера.
Дрожащими пальцами профессор сломал печать на конверте и извлёк оттуда написанную аккуратным почерком рукопись. Она была на английском, и он прочитал её мне вслух, в то время как Аламо громко храпел, закутавшись в одеяло, в нескольких ярдах от меня.
С разрешения профессора Томпсона я впервые публикую её здесь, и хочу сразу пояснить, что, хотя она, по-видимому, проливает свет на многие вопросы, озадачивавшие наших ведущих учёных на протяжении сотен лет, но, в свете наших нынешних знаний, не поддаётся ни доказательству, ни опровержению, мы не можем поручиться за её достоверность.
Достигнув преклонного возраста в двести девяносто восемь земных лет и чувствуя, как руки Сан-мяу, пожирателя, мрачного посланца Верховного Бога Т’иена, всё крепче сжимаются на моём горле, медленно выдавливая мою душу из этой старой оболочки тела, я, П’ан-ку, повелитель тысяч, основатель новой расы и последний оставшийся в живых представитель старой, отказался от своих многочисленных обязанностей и удовольствий — управления делами моих подданных, общения с моими жёнами, моими детьми и детьми детей моих детей, которые когда-нибудь будут многочисленны, как звёзды на небе, — чтобы написать эту историю моего народа для тех, у кого хватит ума и желания понять её.
В течение миллиона лет люди моей расы населяли Магонг, когда он был ещё планетой среди планет, свободно вращающейся сферой со своей собственной устойчивой орбитой, располагающейся на полпути между орбитами этой планеты и ужасного, разрушительного мира войны — Марса. В течение половины из этих миллионов лет мой предок — П’ан-ку — восседал на императорском троне Магонга и властвовал над всеми его землями и морями.
Когда родился я, наследный принц Магонга, мой народ достиг высокого уровня цивилизации, ибо за миллион лет можно достичь многого. Более десяти тысяч лет Магонг поддерживал связь с Марсом, единственной планетой, населённой разумными существами. На протяжении более пяти тысяч лет наши межпланетные корабли посещали их планету, и их корабли наносили дружественные визиты на Магонг, перевозя пассажиров, промышленные товары и сырьё. Колония этих бледнолицых людей, чьи лица я хотел бы никогда больше не видеть, была основана на одном из наших континентов, и наши правители, то есть мои предки, относились к ним со всем дружелюбием. На Марсе также обосновалась колония наших отважных желтолицых людей, и их приняли со всей возможной благожелательностью.
Ещё до того, как мне исполнилось шестнадцать, я научился управлять эфирным кораблём, и когда, к удовольствию моего отца, я продемонстрировал, что в совершенстве владею межпланетной навигацией, он разрешил мне двухлетний отпуск для посещения внутренних планет — Земли, Венеры и Меркурия. Это путешествие я затеял в основном для моего собственного обучения, поскольку все три планеты были исследованы тысячи лет назад и впоследствии регулярно посещались нашими научными экспедициями с целью составления таблиц эволюционных изменений, происходящих на них. На Меркурии не развилось ничего, кроме самых примитивных растительных организмов. Венера изобиловала жизнью, начиная от микроскопических одноклеточных животных и заканчивая гигантскими четвероногими рептилиями, бродившими по её бескрайним лесам, состоящим из папоротников и грибов, некоторые из них питались этими и другими первобытными таллофитовыми образованиями[3], некоторые охотились на этих травоядных или на более мелких существ, сосуществующих с ними на этой планете. У некоторых из них развились перепончатые крылья, с помощью которых они неуклюже перелетали с места на место, но здесь не было ни птиц, ни млекопитающих. Среди растений не было ни одного, имеющего корни или дающего плоды и семена. Все они размножались спорами, разрастанием мицелия или простым делением.
На Земле эволюция достигла больших высот. Многие растения, развив специализированные половые органы, цвели и плодоносили. Птицы отказались от привычек и форм своих предков — рептилий, создали тысячи форм и оттенков, приобрели великолепное оперение и мелодичные голоса. Млекопитающие выкармливали и растили своих детёнышей, а человек, величайшее из всех млекопитающих, медленно прокладывал себе путь к мировому господству с помощью грубого оружия и орудий из дерева и камня.
По возвращении на Магонг, после посещения внутренних планет, я принялся упрашивать отца разрешить мне посетить Юпитер. Он наотрез отказался. По его словам, путешествие было слишком долгим и опасным для моих лет. Более того, только один из тысячи наших самых умелых и опытных штурманов, совершивших это путешествие, вернулся, чтобы рассказать о нём. Поэтому мне пришлось довольствоваться несколькими визитами на Марс, где меня, как наследного принца Магонга, всегда принимали с такой пышностью и великолепием, что я хотел бы получить разрешение отправиться инкогнито и смешаться с простым народом, но даже в этом маленьком удовольствии мне было отказано.
В двадцать пять лет я был назначен главнокомандующим межпланетными вооружёнными силами Магонга. Вскоре после этого между моим отцом и Лидо Каном, верховным правителем Марса, возникли разногласия. Похоже, что несколько марсиан, завидовавших экономическому прогрессу, достигнутому нашими колонистами на этой планете, отправились к Лидо Кану со своими печальными рассказами, настаивая на их депортации. Давление, оказанное ими на него, было настолько сильным, что он в конце концов решил обсудить этот вопрос с моим отцом. Ответ моего отца был вежливым, но твёрдым. Он настаивал на том, что если его народ будет депортирован с Марса, то марсианская колония также должна будет покинуть Магонг. Лидо Кан утверждал, что его люди не устраивали беспорядков на Магонге и не вызывали разногласий среди подданных моего отца, что было чистой правдой, а мой отец, естественно, возразил, что его подданные слишком вежливы, чтобы даже думать о том, чтобы поднимать такой вопрос.
3
Таллофиты — группа растений, не имеющих истинных стеблей, корней и листьев и размножающихся спорами.