— Ты всё время будешь с нами?
— Всё время!
— Хорошо! Мы поедем с тобой, — говорит Туй и прыгает в лодку.
Саул и Лялу прыгают тоже. Лодка отчаливает от берега. Белая пена прибоя уже далеко за кормой. Уходит берег. Уходят зелёные чащи. Уходит домик на сваях и белые струйки дыма над хижинами Горенду.
На борту «Изумруда» папуасы ни на шаг не отстают от Маклая. Они держат его за рукава, за полы, за свободный конец пояса.
Белые люди с любопытством осматривают нежданных гостей. Перед ними ставят тарелки с угощением, но папуасы жмутся к Маклаю и ничего не едят.
Маклай ведёт их в машинное отделение, потом на палубу к пушкам.
Ни пушки, ни машины не нравятся папуасам. Их пугает жар и огонь кочегарки, они отворачиваются от неподвижных пушек, шум машин заставляет их вздрагивать всем телом. Но вот Маклай подводит их к загородке на палубе. Два маленьких бычка — живой запас провизии для «Изумруда» — лениво пережёвывают сёно.
Папуасы хватаются руками за перегородку и замирают в восторге. Они смеются, они причмокивают, они качают головами.
— Какая хорошая свинья! — кричат они. — Какие хорошие свиньи у тамо-русс! Дай нам свинью, Маклай!
Туй протягивает руку через загородку и осторожно касается чёрной слюнявой морды быка. Потом поднимает руку к рогам.
— Что это? — спрашивает он. — Это зубы? Матросы, столпившиеся вокруг папуасов, покатываются со смеху.
— Это не свинья, Туй, — терпеливо говорит Маклай. — Это бык. Скажи громко: «бык».
— Бик! Бик! — старательно повторяют папуасы. А Туй смотрит на Саула и говорит наставительно и важно:
— Когда у свиньи зубы растут на голове, её называют бик!
Маклай проводит папуасов по всему кораблю.
После быков им больше всего нравится фортепьяно.
Маклай садится на круглую табуретку и играет вальс «Дунайские волны».
Саул от удовольствия даже закрывает глаза. Потом, осмелев, опускает с размаху ладонь на белые и чёрные клавиши. Фортепьяно возмущённо ревёт. Но этот рёв нравится папуасам ещё больше, чем «Дунайские волны». За Саулом хлопает по клавишам и Ля-лу, а Туй выбирает одну отдельную клавишу и стучит по ней пальцем — десять, двадцать, тридцать, сорок раз подряд!
Маклай с трудом отрывает папуасов от инструмента и тащит их дальше. Они со смехом останавливаются перед большими зеркалами в кают-компании, трогают столы, покачивают стулья, щупают занавески. Но люди пугают их. Когда с ними пытаются заговорить, они ближе льнут к Маклаю и плотно сжимают губы.
— Ай-ай! Сколько на луне людей! — шепчет Туй. — Что мы будем делать, если они все приедут к нам на землю?
Однако пора прощаться.
Маклай провожает их до верёвочной лестницы. Папуасы по очереди обнимают его, крепко прижимаются к его щеке своей щекой.
— Когда ты вернёшься, Маклай? — спрашивает ещё раз Туй.
Маклай задумывается. Он подыскивает нужное слово и не может его найти.
— Скоро, как только смогу, — говорит он наконец. Туй понимает его. Он кивает и прыгает в лодку.
Вода тихо кружит лёгкую лодку, но папуасы всё ещё не берутся за вёсла.
В последний раз они смотрят на наклонённое к ним лицо Маклая. В последний раз они машут ему. Вёсла поднимаются вверх. Ещё минута, и пироги не станет видно. Что бы ещё сказать на прощание друзьям? Но Маклаю трудно говорить. Тёмное лицо Туя печально, как у ребёнка. Он тоже пытается что-то сказать и тоже не находит слов. Сдвинув брови, он наконец опускает весло. Брызги взлетают до самого борта корабля.
— Эме-мё! Эме-мё! — кричат Маклаю папуасы.
— Прощай, друг! — отвечает им Маклай теми же словами.
Последние возгласы тонут в пронзительном свистке парохода.
Забирая носом вправо, «Изумруд» тяжело поворачивает своё грузное тело. Хлопают по воде колёса. Вода с шумом расступается перед железной грудью клипера. И вдруг, как бы в ответ на прощальный свисток, на берегу тревожно и громко начинают бить барабаны. Барабаны бьют в Горенду, бьют в Били-Били.
«Прощай, Маклай! — говорят барабаны. — Прощай, человек с луны! Прощай, друг! Эме-мё! Эме-мё!»
Маклай снимает шляпу. Его руки крепко сжимают медные поручни, шея вытянута. Он смотрит не отрываясь на уплывающий берег, на красные паруса пирог.
— Я ещё вернусь! — шепчут его губы. — Я ещё вернусь!
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
И Миклухо-Маклай сдержал своё слово. К своим друзьям папуасам он возвращался ещё два раза.
Два раза ещё встречали его с песнями и плясками люди из Горенду и из Гумбу, из Гарагасси и из Теньгум-Мана. В тяжёлых ящиках, окованных железом, он привозил им диковинные подарки: тут были лопаты и топоры, кирки и гвозди и даже целый ящик семян — апельсинов, лимонов, кофейного дерева, ананасов.