Все эти дни, пока «Витязь» стоял в заливе, Николай Николаевич подолгу не отрываясь смотрел в бинокль на кудрявые лесистые горы, коралловые рифы и редкие жёлтые отмели — пристани пирог.
Ему нравились светлые долины, разрезавшие тёмные массивы лесов, синее, как синька, нёбо, пена прибоя у красных и лиловых камней.
Отсюда, с мостика корвета, он наметил и место для своего жилья.
В тени двух громадных деревьев корабельные плотники вбили высокие сваи.
Лёгкая хижина, наполовину из дерева, наполовину из брезента, была готова в несколько дней. Крышу сделали из циновок, искусно сплетённых Боем из листьев кокосовой пальмы. У одной стены поместился большой некрашеный стол. Два больших деревянных ящика, поставленных рядом, заменяли кровать.
Ульсон, охая и ахая, суетился возле вещей, сгружаемых с корвета на берег.
Вещей было немного. Главное место среди них занимали инструменты, книги, оружие.
Запасаться провизией, удобной одеждой, уютными креслами и мягкими постелями у Маклая не было охоты, да не было и денег. Все его сбережения, всё, что ему удалось выхлопотать у Географического общества, — всё это целиком ушло на инструменты, на жалованье Ульсону и Бою.
Где уж там думать о вкусных консервах и аппетитных банках какао, о ящиках с хрустящим печеньем и плитках шоколада, о запасах платья и удобной обуви!
Да Маклая не слишком заботило это.
Главное у него было: стол для микроскопа, ружьё для охоты, сеть для рыбной ловли. А рядом с ним, бок 6 бок, жил незнакомый и загадочный народ — папуасы.
Хижина была почти готова. Маклай терпеливо выслушивал воркотню Ульсона и старательно прибивал полки для книг и для своих будущих коллекций. Расхрабрившиеся папуасы каждый день приходили смотреть на работу белых людей. Всё удивляло их: и блестящие на солнце топоры, и свистящий рубанок, и ящик с гвоздями. Они переговаривались между собой, смеялись, хлопали ладонями о колени и иногда, подхватив оброненный крючок или винт, долго разглядывали незнакомую вещь, покачивая головой.
Вступать в разговоры с белыми они не решались. Только один Туй, первый друг Маклая, храбро подходил к самому дому, трогал Маклая за руку и даже частенько посиживал на ступеньках уже готового крыльца. Однажды он остановил Маклая и придержал его за рукав. Лицо его было взволнованно, брови сдвинуты. Сразу было видно, что ему хочется сказать что-то очень и очень важное.
— Что ты, Туй? — спросил его Маклай.
Туй показал на корвет и потом широко махнул рукой. Маклай понял.
— Уедет, — подтвердил он. — Корабль уедет, а я останусь здесь. В этом доме.
Туй вздохнул, сделал грустное лицо и быстро быстро заговорил на своём непонятном наречии.
Слова были непонятны, но Туй так выразительно размахивал руками, так подпрыгивал, так крепко закрывал глаза, так живо бросал воображаемое копьё, так сердито рубил голой ладонью сваи хижины, что Маклай понял сразу всё, что он хотел ему сказать.
Корабль уйдёт, говорил Туй, Маклай останется один. Из соседних деревень придут злые люди. Они разрушат хижину, они убьют Маклая копьём. Маклай— хороший человек. Туй не хочет смерти Маклая. Пусть Маклай садится в свою большую лодку и уезжает далеко-далеко. Здесь ему будет плохо.
Маклай посмотрел на море. Корвет готовился к отплытию. Ещё несколько часов — и последняя струйка пароходного дыма скроется вон за тем мысом. Маклай останется один.
Не слишком ли трудную задачу он взял на себя? Не прав ли Туй, предостерегая его? Доведёт ли он до конца свою работу? Сумеет ли доказать, что папуасы — такие же люди, как европейцы, что все народы на земле равноценны и нет среди них высших и низших рас? И не лучше ли, пока не поздно, прыгнуть с вещами в шлюпку и вернуться на «Витязь»?
Маклай тряхнул головой и улыбнулся Тую.
— Ничего, дружок! — сказал он ему. — Никто меня не съест, и никто меня не убьёт. Всё будет хорошо. Очень хорошо. А на добром слове — спасибо.
И он выбрал в ящике самый большой и блестящий гвоздь и подал его Тую.
СТРЕЛА НА ДЕРЕВЕ
Маклай улыбался, но предсказания Туя всё-таки встревожили его.
Он взял острый нож и подошёл к одному из ближайших деревьев. Дерево было громадное. Высокий гладкий ствол поднимался стремительно и ровно. На мощных ветвях шумели листья. Какая-то любопытная птица звонко кричала на самой верхушке.
Маклай вонзил нож в толстую кору и взрезал её — длинная стрела остриём вниз забелела на тёмном стволе. Маклай отошёл и посмотрел на неё издали. Она была видна ясно и отчётливо. Здесь, под этим деревом, Маклай спрячет свой замётки и дневники, если ему и в самом деле будет грозить опасность. Что бы ни случилось, самое важное — работа, она не должна исчезнуть бесследно.