Люди подобного склада представляли характерный тип русской демократической молодежи 60-х годов. Из них выходили общественные деятели, писатели и публицисты, врачи, ученые, революционеры… Новые люди нужны были во всех сферах жизни. Миклухо-Маклая нетрудно вообразить и участником «хождения в народ», и членом подпольной революционной организации, и земским врачом… Глубокая внутренняя работа, совершавшаяся в нем в годы пребывания в Иене, привела его к бесповоротному решению — посвятить себя науке: той науке, которая, по словам Писарева, способна будить общественное мнение и направлена на благо человечества; науке, которая требует не повторений сказанного уже кем-то, не толкования фактов, извлекаемых из чужих книг, а самостоятельных наблюдений и анализа фактов, добытых собственноручно.
Путешественник-ученый — этот тип деятеля науки более всего увлекал Миклухо-Маклая; проникать в неизведанные места, открывать самому новое, наблюдать и наблюдать, собирать факт за фактом и самому их анализировать, сопоставлять, обобщать, опровергая кабинетные конструкции ученых, шаг за шагом воссоздавать мир, дотоле неведомый или искаженный ошибочными теориями.
Почему он выбрал Новую Гвинею?
Главное он сам сказал в статье, которую писал на борту «Витязя»: Новая Гвинея составляла почти не затронутую современной цивилизацией область первобытного мира. На первом плане Для него было — «выяснить антропологическое отношение папуасов к другим расам» и «определить распространение этой расы сравнительно с остальными племенами Тихого океана». Успешное решение этих задач Миклухо-Маклай видел не только в проведении собственно антропологических исследований, то есть в изучении папуасов со стороны физической, но и в широких исследованиях этнографических, то есть в сравнительном изучении всей культуры коренного населения.
О Новой Гвинее было написано уже немало — но как же отрывочны, неполны и ненадежны были знания о ней! О папуасах даже вроде бы серьезные ученые говорили подчас совершенно фантастические вещи. В тогдашних учебниках по антропологии можно было прочитать, что папуасы имеют якобы такие расовые признаки, каких нет у людей других рас (например, волосы у них будто бы растут пучками), и по этим признакам их следует ставить где-то между обычными людьми и их животными предками. Подобные теории были на руку работорговцам и охотникам до колониальных захватов. Между тем Миклухо-Маклай принадлежал к убежденным сторонникам единства человеческого вида; все люди, как бы ни разнились они по расовым признакам, от природы одинаковы и равны. Только ради того, чтобы фактами доказать правоту этих гуманных идей, Миклухо-Маклай готов был прожить на Новой Гвинее сколько понадобится.
Комплексная программа его исследований была рассчитана, во-первых, на многие годы и, во-вторых, на стационарную экспедиционную работу. Сначала Миклухо-Маклай намеревался фундаментально изучить папуасов одной части острова, затем для сравнения и проверки своих наблюдений и выводов побывать в других частях; после этого ему предстояло провести исследование других темнокожих народов, живших в глухих местах Малаккского полуострова, на Филиппинах и заселявших обширный район Океании — Меланезию. Ученый надеялся, что ему удастся также выяснить картину взаимодействия их с соседствующими народами Юго-Восточной Азии и Океании.
Можно сказать, что Миклухо-Маклай главные задачи программы осуществил. В свете сказанного становится очевидным, что его экскурсии к негритосам на остров Люсон (Филиппины), две экспедиции по Малаккскому полуострову, несколько многомесячных плаваний по островам Меланезии, путешествия на западный и южный берега Новой Гвинеи вовсе не были случайными, а входили в обширный и тщательно продуманный план фундаментального исследования черной расы Океании. Другое дело — что завершить программу такого масштаба и выполнить ее разделы сколько-нибудь исчерпывающе полно не было под силу ни одному человеку, ни даже поколению ученых: программами такого рода наука занимается, раз начав, непрерывно и без видимого конца, ставя все новые и новые задачи. Естественно, что Миклухо-Маклай не мог охватить и малой части территории, подлежавшей изучению. Он не мог проникнуть в глубь Новой Гвинеи — изучение горного населения острова по-настоящему развернулось десятки лет спустя и продолжается в наши дни, принося поразительные результаты. Миклухо-Маклай не имел возможности сосредоточиться на отдельных сторонах жизни, культуры, социальных отношений, с тем чтобы досконально и всеобъемлюще их изучить; ему приходилось заниматься почти всеми сторонами сразу, и, конечно, не так глубоко, как это делают теперь этнографы, обычно специализирующиеся в одной или нескольких областях. Миклухо-Маклай своими исследованиями прокладывал пути науке, ставил вехи, собирал первые факты, делал первые описания и обобщения.