— А как же социальный центр? Он ходит туда три раза в неделю. Может, удастся записать его на пять дней или даже на шесть.
— Нет! — Мэри уже кричит. — От этого мне только хуже! Каждый день несколько часов нормальной жизни, я одна в доме, а думать могу только о том, что вечером он вернется, и моя жизнь снова превратится в ад.
Я слышу, как она плачет, шумно всхлипывая. Я уже не знаю, добрая это Мэри или злая. Не люблю, когда она плачет — мне становится грустно. Пытаюсь выглянуть в холл, но мне говорящих не видно. Надо пойти, спросить, могу ли я чем-то помочь. Но злая Мэри велела мне сидеть здесь. Наверное, ее успокоит Маршели. Интересно, что ее так расстроило? Я помню день, когда мы с Мэри поженились. Мне было всего двадцать пять, а ей и того меньше — двадцать два. В тот день она тоже плакала. Мэри была милая девушка. Англичанка, но тут уж ничего не поделаешь.
Наконец плач прекратился. Мне приходится вслушиваться изо всех сил:
— Я хочу, чтобы его здесь не было, Маршели.
— Мама, так нельзя. Куда он пойдет? Я не могу с ним возиться, а частный дом престарелых — это слишком дорого.
— Мне все равно, — голос Мэри полон злости и жалости к себе. — Придется тебе что-то придумать. Он должен убраться прямо сейчас.
— Но мама…
— Он одет и готов, и я собрала его вещи. Я все решила, Маршели. Я не потерплю его здесь больше ни минуты.
Они долго молчат. Интересно, о ком они говорили? Я поднимаю глаза — и внезапно вижу в дверях Маршели. Я даже не слышал, как она вошла. Моя малышка! Я люблю ее больше всего на свете. Надо будет сказать ей об этом. Но сейчас она выглядит бледной и усталой, и ее лицо в слезах.
— Не плачь, — говорю я. — Я еду отдыхать. И я скоро вернусь.
Глава восьмая
Фин стоял и смотрел на дело рук своих. Он начал работу над домом с того, что убрал все прогнившее дерево. Теперь оно лежало огромной кучей во дворе между домом и старым каменным сараем с проржавевшей жестяной крышей. Если дождя не будет достаточно долго, ветер высушит дерево. Потом его можно будет накрыть и хранить до ноябрьских костров. Стены и фундамент сохранились неплохо, но крышу придется снять и обновить. Иначе дом будет и дальше протекать, и просушить его не удастся. Начать нужно с шифера — снять его и сложить. А для этого нужна стремянка.
Ветер раздувал синий комбинезон Фина, теребил клетчатую рубашку, высушивал пот на лице. Жизнь вдали от острова заставила его забыть, что здесь ветер дует почти всегда. На Льюисе ветер замечали, когда он прекращался. Фин посмотрел в сторону бунгало Маршели. Ее машины не было, значит, она еще не вернулась. Фионлах должен быть в школе в Сторновее.[13] Надо будет зайти попозже, попросить стремянку.
Юго-западный ветер оставался теплым, но чувствовалось, что пойдет дождь. На далеком горизонте собирались черно-синие тучи. По контрасту с ними солнечный свет казался очень ярким. Звук мотора заставил Фина обернуться. Маршели подъехала на старой «Воксхолл Астре»,[14] принадлежавшей еще Артэру. Она остановилась у края дороги и смотрела вниз с холма. В машине с ней был кто-то еще. Фин долго стоял, глядя на нее издали. Но вот Маршели вышла из машины и начала спускаться к нему по дорожке. Ветер растрепал ее длинные волосы. Лицо в их обрамлении было бледным и худым, безо всякой косметики, фигура Маршели тоже казалась тоньше. Она остановилась в ярде от Фина. Сначала они просто смотрели друг на друга.
— Я не знала, что ты приедешь.
— Я и сам все решил только пару дней назад. Когда получил развод.
Женщина запахнула непромокаемую куртку и сложила руки на груди, словно ей было холодно.
— Ты останешься?
— Не знаю. Пока займусь домом, а там посмотрим.
— А как же твоя работа?
— Я ушел из полиции.
Маршели явно удивилась.
— И что ты будешь делать?
— Еще не знаю.
Она улыбнулась своей ироничной улыбкой, которую он так хорошо помнил:
— Здесь лежит Фин Маклауд. Он ничего не знал.
Он улыбнулся в ответ:
— Я получил степень по вычислительной технике.
— Да? — Маршели вздернула бровь. — В Кробосте тебе это очень поможет.
— Верно, — на этот раз Фин засмеялся. Она всегда могла его рассмешить. — Посмотрим. Может, пойду работать на верфь в Арнише, как отец и Артэр.
При его упоминании лицо Маршели затуманилось.
— Ты этого не сделаешь, Фин.
Верфь всегда была последним местом, куда шли мужчины острова, если не могли найти работу на рыболовецком судне или попасть в университет на материке. Хотя платили там неплохо.