Фин слышал, как закипает чайник, как шумит за окном непогода, слышал отголоски музыки из комнаты Фионлаха и Донны. Маршели повторяла:
— Что такое, Фин? Что это за вырезки?
Но внутри него царила тишина. Когда он заговорил, ему показалось, что он слышит свой голос со стороны:
— Нам надо отвезти твоего отца на Эрискей, Маршели. Только там мы сможем узнать правду.
Глава тридцать пятая
Маршели здесь! Я так и знал, что она приедет. И с ней еще парень, я, правда, не помню, кто он. Зато он был так добр, что помог мне упаковать в сумку вещи. Носки, трусы, пару рубашек, брюки. В гардеробе и ящиках комода осталось еще много одежды, но это не страшно. Они заберут ее попозже. Милая Маршели! Мне хочется петь от счастья! Жду не дождусь, когда мы приедем домой. Я, правда, не уверен, что помню, где наш дом. Ну, молодежь-то знает.
Когда мы выходим, мне все улыбаются. Я радостно машу им рукой. Женщина, которая все время уговаривает меня раздеться и принять ванну, не очень довольна. Как будто пошла пописать на болоте и села на чертополох. Я так хочу сказать: «Ха! Так тебе и надо!». Правда, получается что-то вроде «Дональд Дак». Кто это сказал?
Снаружи прохладно, идет дождь. Мне раньше нравился дождь. Я любил возиться с животными, и чтобы рядом никого не было. Только я и дождь в лицо. Это была свобода. Я мог не притворяться. Молодой парень просит меня сказать, если мне нужно будет пописать. Он остановится где угодно, в любой момент. Конечно, отвечаю я. Не наделаю же я в штаны, правда?
Кажется, мы едем уже очень долго. Может быть, я даже поспал. Я смотрю на места, мимо которых мы проезжаем. Они мне вообще не знакомы. Не понимаю, это трава пробивается сквозь камни или камни лежат в траве? Больше тут ничего нет, только камни и трава на склонах холмов.
А вот теперь вдалеке я вижу пляж! Трудно поверить, что он может быть таким большим, а океан — таким синим. Однажды я уже видел такой пляж. Наверное, самый большой за всю свою жизнь. Гораздо больше, чем Пляж Чарли. Но тогда я страшно горевал и чувствовал ужасную вину, а потому мне было не до красот. Я сидел за рулем старого фургона Дональда Шеймуса. Питер лежал в кузове, завернутый в одеяло, которое я взял из спальни, чтобы отнести его в лодку. Мэри-Энн и Дональд Шеймус спали мертвым сном. Казалось, стоит им положить голову на подушку, и их ничто не сможет разбудить. Это было хорошо, потому что я был в панике и горько плакал. Наверняка я оставил везде следы крови. Но мне, понятно, было все равно.
Когда мы добрались до Лудага, я немного успокоился. Мне нужно было держать себя в руках — ради Кейт. Помню, как я смотрел в зеркало заднего вида на фургоне Дональда Шеймуса. Кейт стояла на пирсе в темноте и смотрела мне вслед. Уже тогда я знал, что больше ее не увижу. Но у меня на шее висел ее медальон со святым Христофором, так что Кейт всегда будет со мной — так или иначе.
Мне повезло с отливом, и я смог быстро пересечь все броды. Я понимал: до утра надо уехать от острова как можно дальше. Дональд Шеймус быстро сообразит, что я и Питер куда-то делись с его деньгами, ружьем и фургоном. Наверняка он сразу сообщит в полицию. Мне нужно уехать, и подальше.
Бледный рассвет поднялся из тумана в Заливе Харриса, когда я ждал первого парома на Бернерэе. Большинство машин вокруг меня были грузовыми. На меня никто не обращал внимания. Но я был на краденом фургоне, и в кузове у меня лежал труп брата. Естественно, я очень нервничал. Здесь и в Левербурге, когда паром причалит, я наиболее уязвим. Но я постарался поставить себя на место полицейских. Я украл ружье, деньги и машину. Про Питера они, конечно, не знали — искали бы двоих братьев. Куда мы поедем? Я уверен, они решили, что мы вернемся на материк. Значит, нам прямая дорога в Лохмэдди, а оттуда — на пароме в Скай. Зачем нам ехать на север, на Харрис или Льюис? Рассуждал я, в общем, правильно. Правда, в тот момент я сам себе не верил.
В то утро паром пересек залив тихо, как призрак. Волны на свинцовом море были совсем мелкие. Солнце пряталось за низкими плотными тучами. Как только в Левербурге спустили сходни, я съехал на дорогу и был таков. В тот день я впервые увидел пляжи Скаристы и Ласкентайра. Проезжая через крохотную деревушку Силбост, вспомнил, что Тормод Макдональд, которым я стал, родился здесь. Остановился на несколько минут, прошел по тропинке через махер. Передо мной расстилались бесконечные золотые пески. Это моя новая родина, надо привыкать. Я был очень разными людьми и, наверное, много кем еще стану. Я вернулся в фургон и дальше ехал без остановок. Миновал окраины Сторновея, потом болота Барваса и выехал на дорогу, ведущую вдоль западного побережья, в Несс. Вряд ли я мог забраться еще дальше от Эрискея.