Приподнявшись на локте, я увидел Фуэнтеса, который сидел на полу, на своем дорожном одеяле. Он улыбнулся и приложил палец к губам.
Тони поднялся и вышел, скоро до меня донеслось, как он умывается во дворе. Машинально он выплеснул воду из таза туда, где обычно она прибивала пыль, хотя нынешним утром, после дождя, никакой пыли не было и в помине. Потом вернулся и, двигаясь совершенно бесшумно, если не считать позвякивания здоровенных испанских шпор, приготовил кофе, расшевелил огонь в очаге и подбросил дров.
Стараясь не потревожить раненое бедро, я сел.
Энн положила мой винчестер на постель рядом со мной, револьвер примостился тут же. Она забыла запереть дверь на засов - видимо, потому, что не собиралась спать.
Неожиданно она проснулась и пристально посмотрела на Фуэнтеса. А когда тот слегка поклонился, улыбнулась:
- Должно быть, я заснула. Какой позор. Сюда мог войти кто угодно.
- Вы устали, сеньорита. Вам нужно было поспать. Однако майор станет беспокоиться.
- Да, - согласилась она, - впервые я отсутствовала целую ночь.
Энн выглядела восхитительно; в течение минуты она умылась, привела в порядок волосы и взяла у Фуэнтеса приготовленный им завтрак.
- Я ездил предупредить Хинга, - объяснил он. - Когда сказал, что ты пропал, он разозлился. И забеспокоился. Я отправился на поиски, но твои следы смыло дождем.
Мы поели и поговорили, потом Энн уехала. Моя лихорадка, похоже, прошла за ночь, хотя я все еще чувствовал себя измотанным. Меня пробрала дрожь, когда я представил, как мы оба спим, а там, снаружи, бродит тот, кто хочет убить меня. Хотя вряд ли Энн заснула задолго до появления Фуэнтеса.
Приехал Джо Хинг.
- Поправляйся, - сказал он мне после того, как выслушал мой рассказ. Ты нам нужен. Нам еще предстоит объездить западное пастбище - это там, где, по словам Бэлча, мы не имеем права собирать скот.
- Дайте мне три-четыре дня, - попросил я.
- Бери больше, - ответил он, - ты сильно ослаб. - Он вдруг резко сменил тему: - Оба раза в тебя стреляли, когда ты находился на юго-восток отсюда?
Получив мой утвердительный кивок, он снял шляпу и задумчиво почесал затылок.
- Послушай, в общих чертах кое-что можно определить. Это никак не могли быть Бэлч и Сэддлер... может быть, Роджер? Джори Бентон уезжал на север, Накис Вансен - тоже. - Джо помолчал. - Он считает, что если действовать подальше от людских глаз, то нельзя даже предположить, кто в тебя стрелял. Но ты глянь, все, кого мы знаем, имели работу. Они должны были находиться на своих местах. Определяем тех, кто трудился там, где им и полагалось, и получаем полный баланс. - Хинг продолжал: - Я могу поручиться за большинство работников Бэлча. Мне известно, где гоняли скот наши люди и большая часть людей майора.
- А Харли? - спросил я.
- Он? Он не станет ни в кого стрелять. У него для этого нет причины. К тому же Харли бывает только у нас да у себя дома. Когда тебя подстрелили, Харли был у себя дома, а это довольно далеко.
- Он хорошо относится к Бэлчу? Я спрашиваю только потому, что не знаю его.
- К Бэлчу? - переспросил Хинг. - Ну уж, черт побери, нет! Недавно они поссорились из-за лошади. Но Харли - он сам по себе. Не хочет ни с кем поддерживать отношения. Делает свою работу, зарабатывает свои деньги и занимается своим хозяйством.
Если придерживаться логики, то подозревать было некого, кроме неизвестного похитителя скота. И тогда получалось, что он или они пришли сюда Бог весть откуда, засели среди холмов и крадут скот, когда поблизости никого нет. Но железная логика меня и беспокоила больше всего.
Хинг и Фуэнтес уехали, а я опять лег в постель. Им предстоял трудный день, а я пока не в состоянии ездить верхом.
Я видел солнечный свет, пробивавшийся сквозь открытую дверь, и пчел, жужжавших вокруг дома. Откуда-то доносились трели пересмешника.
Стоял необыкновенно спокойный и ласковый день - самое подходящее время подумать.
Во-первых, как говорил Барнабас, необходимо точно определить свою задачу. А точно сформулированная задача зачастую становится уже наполовину решенной. Одно за другим я проанализировал все происшедшие со мной события.
Кто-то желал моей смерти.
Кто? И почему?
Глава 12
Все мои поиски никуда меня не привели. Кто-то желал моей смерти - вот и все, что я знал. Размышляя над этим, я чуть было не задремал, но тут же очнулся и испугался. Я остался один. Раненый и в постели. А где-то неподалеку бродил человек с винтовкой, охотившийся на меня!
Вполне достаточно, чтобы разбудить кого угодно.
В соответствии с ходом моих рассуждений, он считал меня либо мертвым, либо умирающим где-нибудь возле ручья. А если я ошибался? Предположим, что он сейчас сидит где-то в кустарнике, дожидаясь подходящего момента, чтобы всадить в меня пулю? И видел, как уехали Фуэнтес, Хинг и Ропер и перед ними Энн?
Тогда ему точно известно, что я остался один.
Но не знал он только одного, что я хоть и ослаб от потери крови и не сумел бы взобраться на коня, однако все еще мог и был готов стрелять.
Тот, кто недооценивает врага, долго не живет. Необходимо считать противника таким же сообразительным, как и ты сам, а может, даже немного больше.
Предположим, ему известно, что я здесь, и он лишь ждет, пока я засну, как это чуть не случилось? Возможно, но не убедительно. Предположим, что он не собирается нападать на меня, а решил засесть на холме, дожидаясь, пока я не выйду наружу. Вряд ли. Я ранен и прикован к постели, ему нет резона рассчитывать, что я выйду наружу и сделаюсь мишенью. Если только меня не вынудить.
Пожар!
Фу, какая глупость. Мое воображение слишком разыгралось. Конечно же тот, кто стрелял в меня, теперь уже за много миль отсюда вместе с краденым скотом. Он ранил меня и тем самым вывел на несколько дней из строя, и я не смогу какое-то время выслеживать его. А если я из тех, кого легко напугать, он мог решить, что я вообще не стану этого делать.
Сон, который чуть не опутал меня, рассеялся. Теперь я окончательно проснулся. Самое неприятное то, что я был не в состоянии быстро двигаться или перехватить инициативу в борьбе - да и вообще бороться. Осознание этого привело меня в панику. Мысли мои метались.
Если мне повезет, я выберусь из хижины и даже доползу до кустов. Но я знал, что значит драться в кустарнике, чуть промедлишь - и ты покойник. Нужно все время быть начеку. А мою голову слегка туманило. Конечно, я соображал, но насколько быстро? Смог бы я реагировать с необходимой скоростью?
Дверь открыта настежь, чтобы чистый, свежий воздух попадал внутрь. Но я не могу ею воспользоваться. Два окна с разных сторон хижины, каждое на уровне моих плеч. Подтянув тело, можно выбраться из окна. Однако проделать это не так-то просто, к тому же на пару минут я окажусь совершенно беспомощным. И если вылезать через окно, то наверняка сорвется тонкая корочка, уже образовавшаяся на ране.
Правда, видеть меня могли только из двери и одного окна напротив кровати, стоявшей у стены.
Все казалось спокойным. Я напрягал слух при малейшем звуке, но никого не слышал.
Одна рука судорожно сжимала винчестер, но я подумал и вынул из кобуры свой кольт - мне необходимо оружие, с помощью которого я легко буду держать под прицелом всю хижину.
Прошло несколько минут... Ничего.
Кто бы ни скрывался снаружи - если там действительно кто-то был, - он ждал, чтобы я пошевелился.
Поэтому лучше затаиться.
Ужасно глупо - испугался, как девчонка, которую оставили дома одну. Нет оснований предполагать, что кто-то явится по мою душу, - одно разыгравшееся воображение!
Вся неприятность заключалась в том, что я теперь играл роль подсадной утки, и мне это не нравилось.
Ни звука, ни движения.
Мой конь стоял в загоне. Если я и слышал какой-то звук, го, возможно, его издавал конь, но я ничего не слышал.