Я включил ноутбук, который привез от родителей перед выходными, и вставил флэшку в разъем. Раньше я не привозил его, поскольку не хотел, чтобы он отвлекал меня от писательства, мне вполне хватало общения с компьютером на работе. Но сейчас я рад, что он у меня, иначе пришлось бы ждать завтрашнего дня, чтобы просмотреть содержимое флэшки.
На ней была очередная видеозапись, впрочем, я и не думал, что там может быть что-то другое. Трясущейся рукой я запустил проигрыватель и вгляделся в экран.
Не сразу я сообразил, что дата в левом верхнем углу – 16 апреля 2013 года – это всего лишь неделю назад, и это тот день, кода я посмотрел первые записи, день, с которого начался этот кошмар. Изображение включилось как будто посредине событий, я тут же увидел себя перед монитором рабочего компьютера, пожирающего глазами экран. Затем я стал чесаться пуще прежнего. То затылок, то плечо, то ребра, то уголок рта – мои руки сновали по мне, как пауки, а на лице застыло удивление. Запись была не с такого ракурса, как первая, которую я сейчас наблюдал с рабочего компьютера на записи текущей.
Невероятно, я смотрел запись, на которой я смотрю запись, на которой снят я!
На этот раз камеру повесили очень высоко, почти надо мной, поскольку сьемка велась чуть ли не вертикально. Однако, по моей памяти, в том углу магазина ничего не было, разве что он прицепил камеру прямо к потолку возле окна.
На записи я вскочил с места, подбежал к левой стенке от себя и принялся обшаривать стеллажи, ощупывать стену и зеркало. Наблюдая сейчас со стороны, я хорошо вспомнил тот момент и стало страшно осознавать, что он был заснят. Но как же я тогда не увидел эту камеру, ведь на записи я как раз обыскиваю пол магазина в поисках устройства, на котором снята первая видеозапись. Я сразу понял, что дело в ракурсе. Я приковал свое внимание к той части магазина, с которой, по предположению, была сделана первая запись, а на другую часть, где в тот момент висела камера, я даже не смотрел. Ее расположили в таком месте, куда человек без повода не поднимет глаза, но все равно это риск. Неужели он не боялся, что я ее найду? А может, ему было наплевать – найду я ее или нет.
Но как он угадал правильное время, чтобы сделать эту запись? Как он знал, когда я буду просматривать его флэшки, чтобы потом показать мне это на экране? Ведь в этом же интрига?!
Я оторвал глаза от ноутбука и осмотрелся вокруг. Затем я встал и обшарил каждый угол комнаты, действуя почти бессознательно. Я хотел найти бездушный стеклянный глаз, пристально уставившийся на меня, и руки на автомате ощупывали мебель, словно прикосновение могло дать ответ. А в голове билась мысль о зловещей матрешке из кадров, что предстанет передо мною, если я все-таки найду камеру. Поскольку тогда это будет запись, на которой я дома смотрю запись, на которой я на работе смотрю запись, где я сижу на работе еще ни о чем не подозревая. А ведь так можно делать до бесконечности и в этой вселенской цепочке я буду постепенно проживать каждую ипостась.
Не обнаружив камеры, я вышел в коридор и обвел его взглядом. Затем осмотрел остальные помещения квартиры и бесцельно застыл посреди кухни.
Не знаю, сколько я так простоял, в голове летали обрывки мыслей, не соединяясь между собой. После я вернулся в комнату, быстро оделся и вышел из дома.
Солнце уже село и все вокруг, словно матовые сосуды, наполнилось оттенком сумеречной синевы. Я обогнул дом с левой стороны и пошел прямо через газон по тропинке к маленькому магазинчику – единственному на ближайший километр заведению, работающему круглосуточно в этом глухом районе. Хотя дневной ларек, работающий до восьми или девяти, расположен ближе ко мне, там крайне маленький выбор пива, и я редко туда хожу. Впрочем, сегодня у меня не было предварительного решения, ноги просто несли вперед.
Зайдя в магазин, я увидел знакомого продавца за стойкой, который уж очень напоминает мне какого-то актера, вот только я никак не могу вспомнить – какого. Знаю одно – мужчину пожилого возраста редко встретишь за прилавком магазинчика или за кассой супермаркета.
Я взял четыре бутылки пива и большую пачку чипсов особо не раздумывая, что мне не свойственно, обычно пиво я выбираю долго.
Идя назад, я все пытался вспомнить – какого же актера мне напоминает продавец. Седоволосый, коренастый, с рыхлыми бороздами на толстой шее, смахивающий на алкоголика, но только внешне, поскольку всегда был очень воспитанным.
Я проделываю это уже не первый раз и часто перед мысленным взором возникают размытые образы, обрывки кадров из какого-то фильма, в котором этот актер то ли в роли шерифа, то ли… А дальше пропасть… То, что уже давно пришло мне в голову и на тот момент стало прогрессом, теперь было застоем, в котором я вязнул. А когда уже старался думать о чем-нибудь другом, часть сознания еще какое-то время продолжала копошиться, перебирая файлы, шурша ими, и периодически вовлекая в это занятие весь мозг.