С дверью в комнату вышло сложнее, поскольку открывалась она в коридор. Я поискал, чем бы ее привязать, но ничего даже наподобие веревки у меня не было. Тогда я взял гибкий длинный шнур в гитарном чехле, предназначенный для подключения ее в комбоусилитель, и после того, как перебрал несколько инженерных теорий, я подсунул к двери письменный стол, за которым я работаю над рассказом, при этом изрядно попотев. Затем я привязал ручку к одной из его ножек. С этим шнуром узлы получались не тугие и слегка болтались, но я по несколько раз обматывал его. Закончив, я упер края стола в лутки дверного проема и максимально натянул шнур. Теперь открыть дверь не получится, ножка стола должна выдержать.
Наконец, почувствовав себя в сравнительной безопасности, я потушил свет и улегся прямо с ножом в руках, пребывая еще в возбуждении, но уже ощутив утомление от физического труда, такого редкого с моей сидячей работой. Сообразив, что во сне могу порезаться, я положил нож под одеяло на пустую половину кровати. Еще час я не мог уснуть.
Во сне я случайно дотронулся до холодного лезвия, ощутив его острие, и в ужасе подскочил. Прижавшись спиной к стене, я завертел головой, ожидая нападения, но в темной комнате не было никого. Я разглядел смутные очертания стола, придвинутого к двери, и тогда память окончательно вернулась ко мне. Следовало спрятать нож под матрац, а то мне еще повезло, я вообще мог напороться на него.
Немного успокоившись, я приподнял матрац со своей стороны под стенкой и услышал, как рукоятка цокнула о дерево.
Мне потребовалось еще много времени, чтобы утихомирить участившийся пульс и изгнать из сердца тревогу. Я реагировал на каждый шорох, особенно, когда затрещало сжатое дерево то ли в тумбочке, то ли в серванте. А после вслушивался в звенящую тишину и она становилась еще оглушительнее. Даже когда я заснул, мне казалось, что я до сих пор вслушиваюсь.
5
Среда
Я проснулся разбитым и меня сразу же посетило жгучее желание кому-то рассказать о всей этой истории. И лучше не кому попало, а своему другу. Говорить об этом с кем-то мало знакомым я не хотел, несмотря на жажду поделиться. Но, чтобы увидеться с Костей, мне нужно дождаться выходного, который будет через несколько дней. Конечно, можно съездить и после работы, но потом по ночи возвращаться сюда мне совсем не улыбается в сложившихся обстоятельствах. К тому же на выходной у меня будет достаточно времени, чтобы глянуть записи на видеокассетах, так как видик есть только у родителей.
Меня словно окутывал плотный саван ядовитого тумана, когда я думал о других записях. Больше всего меня беспокоило, что они на дисках и видеокассетах, значит они старше?
Первый ответ я смог получить лишь около трех часов дня.
В последнее время было слишком много работы, и часто, когда мне кто-то звонил из родственников или приятелей, приходилось сбрасывать. По закону жизни денег это не добавляло. Но меня сейчас не волнуют мои бытовые проблемы в общем, меня лишь раздражает, что я не могу выделить время на тревожные и актуальные вопросы. Ведь такое произошло, но работе об этом неизвестно.
Я вставил диск, запустил изображение и сперва ничего не понял.
На экране был стеллаж с водкой, съемка велась в продуктовом магазине. Изображение охватывало лишь часть напитков, сверху его закрывала черная полоса, очевидно, камеру прицепили на стеллаже напротив. В поле зрения появились покупатели. Они разглядывали бутылки, периодически брали какую-то в руки, или сразу клали в корзинку, и шли дальше.
Запись начиналась в 11-52 и я стал понемногу перематывать, приближаясь к двенадцати. Изображение было хуже по качеству, чем на флэшках, однако, благодаря близкому расположению, я мог различить названия на некоторых бутылках, другие узнавал по цвету этикеток. Я был таким знатоком отнюдь не из-за большой любви к водке, я ее пил очень редко. Просто когда-то я работал…
От неожиданности я вжался в стул! На экране появился я, спокойным шагом подошел к стеллажу, в руке у меня была синяя папка. Я был презентабельно одет – рубашка и брюки, но… у меня были длинные волосы! Но ведь это я же?!… Да и рубашка старая, я ее уже давно не ношу.
Когда волна шока минула, я повнимательнее вгляделся в дату и увидел, что эта запись сделана больше трех лет назад. Циферки даты на этот раз были столь маленькими и расплывчатыми из-за плохого качества, и терялись в углу возле крупных цифр часов и минут, что мое восприятие само нарисовало желаемый год, когда я бегло взглянул на них в первый раз.