— Все свободны. Оставьте нас! — окинув резким взглядом присутствующих, распорядился Мерфи.
Ксантопуло открыл глаза. Полные животного ужаса и страха, они таращились на Мерфи, как два насмерть затравленных зверя. Будь у них пасти, они, наверное, вопили бы дикими голосами.
— Что скажешь, Роки? — жестко начал Боб.
Ксантопуло схватил Мерфи за руку и как слепой стал жадно ощупывать его.
— Это вы, сэр? — не веря ни себе, ни в себя, недоуменно спросил гангстер.
— Я! Я! — Отдирая от себя его цепкие, дрожащие пальцы, подтвердил шеф Интерпола.
— Что этобыло?
— Седьмой круг ада, Роки.
Ксантопуло с ужасом смотрел в зияющий проем камеры.
— Нет, что это было? — прошептал он.
— Вероятнее всего, твое недалекое будущее, — небрежно бросил Боб. — Именно здесь год тому назад Вексель видел, кто и как его кончал. Ты, подонок, был его убийцей… Кстати, Роки, кто и за что тебя вешал?… Можешь не говорить. Твои вешатели в таком случае останутся не отомщенными.
Ксантопуло после этих слов прямо-таки взвился.
— Как!?.. Чтобы эти гниды… Я все скажу, сэр… Бен!.. Бен Фолсджер — мой убийца.
— Меня больше устраивает: «Я все скажу…» — равнодушно бросает Боб, делая вид, что его нисколько не трогает имя Бена Фолсджера, хотя оно отозвалось в каждой его нервной клетке.
Особой информации по этому типу не требовалось. Он давно был на примете полиции. У многих чесались руки надеть на тонкие, изнеженные запястья Бена браслеты. Мерфи о нем знал все, или почти все. Не раз ему приходилось из хранилища дисплея извлекать досье Фолсджера и ни разу не удавалось прижать его к стенке… Досье пополнялось тремя-четырьмя страницами косвенных свидетельств очередного организованного и не без участия Бена проведенного преступления, и снова отправлялось в недра машины.
Бенджамин Фолсджер, кличка Скользкий, уроженец Далласа, штат Техас. В 18 лет приобрел игорное заведение, в 19 привлекался к уголовной ответственности по подозрению в убийстве конкурента — руководителя одной из местных мафий. Из-под стражи освобожден за недоказуемостью содеянного… И как утверждали, Фолсджер уже тогда получил неожиданную поддержку от людей могущественного мафиози Германа Марона, который подминал под себя все злачные места и торговлю наркотиками. Однако, по убеждению Мерфи, эту поддержку Бен получил чуть позже, когда вокруг себя сколотил банду из себе подобных. Таких же безжалостных, отчаянных и жаждущих разбогатеть юнцов. Очевидно, Марон разглядел в парне редкие качества лидера. Он помог ему взять Даллас в свои руки.
Марон с Фолсджером не ошибся. Бен служил ему истово — верой и правдой. И вскоре на него были возложены обязанности заниматься проблемами, которые вставали перед индустрией Марона на внутреннем и особенно на международном рынках.
Там, где появлялся Бен Фолсджер, — в респектабельных фирмах, противостоящих предприятиям Марона, а, подчас, и в правительственных кабинетах — творилось нечто странное. Куда-то пропадали важные документы, а вместо них появлялись другие, компрометирующие фирму и ее главу. Кто-то погибал в автомобильных катастрофах, скоропостижно умирал от сердечной недостаточности, или вместе со всей семьей от подложенной адской машины взлетал к праотцам.
Полицейские рьяно и добросовестно по каждому делу вели следствие и, как правило, по ходу их выплывало имя Бена Фолсджера. Но прямыми уликами против него правосудие не располагало. Следов он не оставлял.
Недавно Бену Фолсджеру стукнуло 36. Он — вице-президент концерна Германа Марона и один из двух его зятьёв… Это самая последняя запись в деле Бена Фолсджера по кличке «Скользкий». Но на этот раз ему не ускользнуть. Мерфи предвкушал удачу. Роки даст ему возможность выйти на мароновский клан…
Ксантолуло, которому довелось пережить свою смерть и видеть своего убийцу, выдалась возможность отомстить за себя. И он, Мерфи, ее не упустит. Роки вооружит комиссара прямыми уликами, которых не хватает в деле Бена Фолсджера.
«И тогда посмотрим, Марон!» — сказал про себя Мерфи, а вслух произнес:
— Роки, повторяю, меня не интересует твой убийца. Я хочу знать подробности всех совершенных тобой убийств. Кто? Почему? И сколько?.. Вот на эти три вопроса ты мне и ответь.
Гангстер кивнул. Он пришел в себя окончательно.
— Сэр, — твердо потребовал он, — записывайте. Векслера убил я. На мне 183 души. Если помните, в позапрошлом году газеты сообщали, что над Средиземным морем без вести пропал самолет французской авиакампании, летевший из Тонго в Париж. В одном из его салонов находился со своей свитой премьер-министр Тонго. Пассажиров вместе с экипажем было 145 человек. Взрывное устройство сработало, когда самолет находился над морем. Автоуправление миной находилось в моих руках. Не перебивайте, сэр, — Ксантопуло властным взмахом руки остановил пытавшегося что-то сказать комиссара.
— Векслер и этот самолет — два эпизода, по которым вы с моей помощью сможете прижать Бена и Германа Марона так, что они не отвертятся. В моем сейфе Парижского банка хранится собственноручно написанная Фолсджером записка. В ней он торопит меня покончить с премьер-министром, так как тот не сегодня-завтра может подписать указ о национализации мароновских предприятий, и сообщает, что Герман повысил ставку моего гонорара. Там же вы найдете ленты магнитофонных записей секретнейших бесед с Беном по многим моим делам.
— Преступлениям, — уточнил Мерфи.
— Делам, сэр! Делам! — убежденно повторил гангстер. — Каждый из нас делает свое дело. Коль хочешь жить хорошо, то и дело должен делать хорошо. А мое дело — убивать… Я ему научился давно. В 16 лет. Нас, таких, как я, и постарше — голодных, нищих и безработных, — собрал вокруг себя Бен. Он тогда сказал сказал нам: «Мое игорное предприятие принадлежит всем нам.» Бен действительно поровну делил свой небольшой доход. Мы имели крепкие кулаки и грудью встали за свое казино. Тогда я научился убивать. «Банда Бена» — так называли нас в Далласе. Мы заставили себя уважать. Нас было девять парней, а осталось — двое. Я и Бен. Он взлетел высоко… Бен всегда прибегал к моей помощи. Называл меня братом. Но я знал: всё до поры до времени. Он в любую минуту мог заложить меня… Точно также, как многих из наших ребят, с которыми мы вместе начинали. Я всегда держался от него подальше.
Ксантопуло задумался.
— Продолжайте, Роки, я слушаю.
Слабо усмехнувшись, гангстер кивнул.
— От судьбы, сэр, видимо, не уйти… Так и так Бен Фолсджер подвесит меня… Но в отличие от моих жертв Бог дает мне право на последнее слово. Я этим словом должен кончить Бена и его патрона. А кончится ли вместе с ними зло? И Бог ли дает мне такой шанс? Если он, тогда что это? — с застывшей на губах кривой усмешкой Роки покосился на открытую дверь камеры.
— Зло, сэр, не в нас, потому его и не убить. Полиция, проповеди, политика — всё блеф!.. Удивляюсь человеческой тупости. За тысячи лет своего существования люди не могут понять одной простой истины. Они убивали убийц, но оставляли Зло. Сэр, вот что я вам скажу: Марона убить нельзя. Нет, не того Марона, что сейчас в своем роскошном оффисе пьет кофе, а того, что находится вне нас и дергает за веревочки, к которым мы привязаны…
— Хватит болтать! — прикрикнул Мерфи. — О вселенском зле расскажете потом.
Ксантопуло пожал плечами.
— Что вам еще нужно, сэр? Все подробности узнаете из документов, которые возьмете из абонированных мной сейфов. Если возникнут какие-либо вопросы — я к вашим услугам.
— Вы говорили об одном сейфе — парижском. Их что—несколько?
— Да? — удивился Роки. — Значит, забыл. Дайте ручку и бумагу.
Гангстер написал два шифра.
— Этот, — показал он на верхнюю строчку, — во Франции, а другой местный, нью-йоркский. Кстати, в нем вы услышите голос Марона. Он говорил со мной по телефону неделю назад. Марон приказал, чтобы я как можно скорее убрал Векселя. В пакете с кассетой вы обнаружите чек на 25 тысяч долларов, подписанный Германом. Мой гонорар.