Выбрать главу

– Да, вы правы.

– Скажите, вы говорили мне, что у вашего мужа из родных – только сестра, которая живет в Боготе, я правильно понял?

– Да, все правильно. А в чем дело?

– А не было ли у него брата?

Попался! Говоря о Массэ, я употребил прошедшее время.

К счастью, ее мозг по-прежнему оставался затуманен.

– Нет, никакого брата.

– А... может быть, какой-нибудь кузен, похожий на него?

– Да нет же! Не понимаю, зачем вы все это спрашиваете?

Я и сам не понимал зачем. Я пытался рассмотреть все возможные гипотезы, как будто разгадывал кроссворд. И, как это частенько случается, одно слово идеально входило в означенную для него рамку, но другое, связанное с ним, никак не умещалось.

– Вам лучше?

– Не очень. Меня тошнит. Я хотела бы выпить виски.

– Не стоит: нельзя заживить рану, если скребешь по ней ногтями!

– Я не привыкла пить.

– Именно поэтому. Поспите еще, так будет лучше.

– Я не смогу заснуть, когда мой муж мучается на больничной койке! В письме он пишет о рентгеновских снимках, значит, опасается переломов!

Я взглянул на умолкший телефон. Я знал, что он зазвонит снова.

– Если вы позволите, Люсьенн, я попрошу мою жену приехать сюда. Тогда я смогу отправиться на поиски вашего мужа.

– Если только он сам до этого не вернется!

Произнеся это, она икнула, и так уморительно, что мы оба невольно рассмеялись.

– Конечно, в таком случае не поеду, – подтвердил я.

Мне было неловко звонить Салли в присутствии Люсьенн, но она уже уселась перед столиком, на котором стоял телефон, и ждала.

Набрав номер, я услышал голос Фергюсона. В ожидании меня они крепко поддали, и Ферг хрипел, как испорченный граммофон.

– Ну что, все образовалось?

– Не совсем. Мне нужна Салли, хорошо бы, чтобы кто-нибудь подбросил ее сюда.

– Дальше некуда. А ты знаешь, что сейчас уже почти десять часов, и мы собираемся укладывать детишек?

– Я отдам подарки тому, кто привезет Салли.

– Ты совсем сошел с ума, Вилли! Устраивать нам подобные штучки в новогоднюю ночь!

Но я вовсе не был настроен на пустопорожний треп.

– Запиши адрес: бульвар Ричарда Уоллеса, семь. Это в Нейи, прямо за Булонским лесом.

– Какой этаж?

– Я буду смотреть в окно. Вы только погудите два или три раза, а теперь – извини меня.

И, чтобы прервать колкости моего друга, я сразу повесил трубку. Сегодня вечером я один останусь трезвым. Я бы отдал все на свете, чтобы не было этого несчастного случая. Тогда я бы присоединился к нашей компании у Фергюсонов. Что ни говори, а иногда, если повод вполне достойный, совсем недурно позволить себе маленькую пирушку; хорошая пирушка – отличное средство от ностальгии.

– Вы душка, Роберт.

– Робертс – это моя фамилия. А зовут меня Уильям.

– Ах, ну да! Когда Жан-Пьер вернется, я расскажу ему, что вы сделали для меня. Я уверена, вы подружитесь.

От этих ее слов я застыл, словно по стойке "смирно". Люсьенн взяла меня за пуговицу кителя и притянула к себе.

– Вы не верите?

– Да нет же, Люсьенн. Я... Я ни капельки не сомневаюсь в этом!

– Умоляю вас, налейте мне немножко виски! Я уверена, что виски поможет мне!

Я больше не стал отговаривать ее. В конце концов, если она так настаивает...

Я плеснул в два стакана: побольше – для себя, поменьше – для нее. Затем я отправился на кухню за льдом. Но когда вернулся, она успела осушить оба стакана! Я положил кубики льда из холодильника в горшок с азалией.

– Вы поступили неблагоразумно, Люсьенн.

На этот раз алкоголь ударил ей в голову, будто ее хватили дубинкой по затылку. Глаза ее помутнели, став почти белыми.

– Ничего страшного...

– Вот сейчас вам надо прилечь!

Зря я тратил силы на уговоры: не успел я закончить, как она уже была в глубоком нокауте, перевесившись всем телом через подлокотник кресла. Я взял ее на руки и отнес в постель.

* * *

Три автомобильных гудка! Но я и так узнал старый черный "кадиллак" Мэтьюза, потому что уже минут десять глядел в круглое окно. Не закрывая двери, я бросился к лифту.

В тот момент, когда я входил в лифт, в глубине квартиры раздался телефонный звонок. Сломя голову я бросился обратно. Штепсель телефонного аппарата находился в коридоре. Рухнув с разбега на хлипкий стульчик, моля Бога, чтобы он не рассыпался подо мной, я выдернул штепсель из розетки. Звонок, всхлипнув, оборвался. Несколько секунд я прислушивался, не разбудил ли телефон Люсьенн. Мертвую тишину вокруг нарушил нетерпеливый клаксон Мэтьюза на улице.

Я спустился вниз. Мэтьюз опустил стекло и прокричал мне, преодолевая шум дождя:

– Странные забавы придумали вы себе под Новый год, Вилли!

Не знаю почему, его шуточка разозлила меня. Наверное, потому, что уже несколько часов я изо всех сил держал себя в руках.

– Сожалею, что побеспокоил вас, Джеф, но именно сейчас один человек встречает Новый год в морге по моей вине.

Он передернул плечами.

– Несчастный случай – это несчастный случай!

Тем временем Салли, обогнув машину, подошла ко мне и взяла под руку.

– Дорогой, это действительно ужасно. Но кто заставляет тебя оставаться здесь?

– Скоро я это узнаю. Дай-ка я перегружу подарки в машину Джефа.

Мэтьюзу я сказал:

– Вы без труда разберетесь с подарками, я написал имена на пакетах. Если только от пьянства вы еще не разучились читать!

Дождь усиливался, его потоки яростно колотили по крышам. Я послал Салли укрыться в подъезде дома, а сам направился к своей машине за подарками.

Скулы Джефа украшали ярко-красные веснушки, его рыжие волосы так и горели. Когда я поставил ивовую корзинку рядом с ним на сиденье, он отвесил мне тумак.

– Грязная история, не так ли?

– Скорее всего, так.

– Вы сейчас у жены того парня?

– Да.

– Неплохой домишко. А почему не уходите?

Оставив этот вопрос без ответа, я отошел от машины, пожелав Джефу хорошего Нового года.

Хотя было совсем не холодно, Салли, стоя в холле дома, вся дрожала. На ней было бежевое пальто из верблюжьей шерсти и зеленый шарф. От дождя ее светлые волосы прилипли к вискам, а косметика потекла. Несмотря на это, она все равно оставалась красивой. Моя милая мужественная женушка. Она не сгибалась под ударами судьбы, и энергии в ней с годами лишь прибывало. Мы были женаты уже восемь лет, а я не переставал ни на мгновение восхищаться и любоваться ею. Думаю, что наша временная разлука с родиной, которую я бы сравнил с ссылкой, только укрепила нашу любовь.

Прежде чем направиться к лифту, я сходил к комнате консьержки. Но та еще не вернулась: на стекле по-прежнему висела записка.

– Вилли, а теперь расскажи мне всю правду!

И я рассказал Салли в мельчайших деталях все перипетии сегодняшнего вечера. Выложив то, что лежало у меня на сердце, я почувствовал, что мне стало легче. Более того, поведав о своем беспокойстве, я смог яснее представить себе всю картину происшедшего.

Лифт остановился на третьем этаже. Свой рассказ я заканчивал на лестничной площадке, не входя в квартиру Массэ. Она казалась мне мрачным капищем, где поклоняются каким-то жестоким богам. Завершил я рассказ сюжетом о посещении морга и возвращении на бульвар Ричарда Уоллеса.

– Почему ты не сообщил в полицию? – спросила Салли.

– Да пойми же, пока не произошло ничего незаконного.

– А это письмо?

– Но в нем нет ни угроз, ни намека на шантаж, Салли. Пока нет доказательств обратного, письмо можно рассматривать всего лишь как дурацкую шутку.

Мы вошли внутрь, и я показал Салли квартиру. Моя жена отреагировала совершенно по-женски. Несмотря на всю странность нашего визита и серьезность положения, она не удержалась, чтобы не восхититься царившей здесь роскошью.

– Как здесь красиво! Как элегантно!

Слегка приоткрыв дверь в спальню, я сделал Салли знак подойти поближе. В полумраке мы увидели Люсьенн. Она спала на животе, повернув голову набок. Временами она вздыхала и вздрагивала. Должно быть, ей было дурно. Мне подумалось, что ее подсознание все-таки работает и предчувствует грустную правду. Да, в глубине души Люсьенн все знала.