— Стоп! — Инга вытянула руки вперед. — Хорошо, я согласна! И будьте вы трижды неладны!
Инга думала, что ей придется как-то участвовать в ритуале, но оказалось, что и в самом деле требуется только свидетель. Сиднев взял чистую хрустальную пепельницу, которую Инга держала для курящих клиентов, Ярослав насыпал туда прах из большой советской кефирной бутылки, оба капнули крови, размешали Ингиной кистью для нанесения косметики, маленькими мазками пометили углы кабинета, дверные косяки и оконную раму. Потом Ярослав зачитал по бумажке (в стадии обсуждения выработалось много крючкотворских формулировок), а Сильвестр произнес по памяти довольно сложную клятву, суть которой сводилась к тому, что Сильвестр сам не убьет и миньонам не позволит убить ни одного человека в городе и области, а Ярослав не убьет ни одного вампира иначе как спасая жизнь себе или другому человеку. Помимо этого все трое поклялись защищать и охранять как лично Ингу, так и ее дом и кабинет. Инга выслушала это равнодушно, по правде говоря, ей хотелось только одного: выгнать всех троих веником.
Но это было не так-то просто: после заключения договора мужчины принялись наводить порядок, а потом Ярослав еще доставал из унитаза свой револьвер, а Ольга ему помогала, просунув голову в фановую трубу.
— Дальше. Ещё немного дальше. О, почти достал. Покрути. Давай-давай, зацепил за дуло…
— За ствол, мама.
— Ну за ствол — какая разница. Стоп, соскочило. Покрути ещё. О, зацепил. Теперь рукой тянись, достанешь.
Ярослав наконец вынул из унитаза револьвер, обтер его ветошью, положил в тулбокс вместе с бутылкой. Сверху пристроилось второе дно с водопроводными инструментами.
В кабинете Сильвестр спорил с Ингой об оплате.
— Поверьте, я вовсе не думаю, что эта сессия сорвана. Я провёл её с огромной пользой и считаю нужным её оплатить, не говоря уж о компенсации за моральный и материальный ущерб.
— Материальный ущерб причинили не вы…
— Да что этот босяк вам сможет компенсировать?
— Может, и босяк — зато руки растут откуда надо, — вставила Ольга.
— Вижу. Руки прямо-таки золотые, — по сарказму Сиднев обходил Ольгу как стоячую, но Инга уже устала от сарказма — как и от всего остального.
— Сильвестр, чем больше вы торгуетесь, тем больше вы похожи на Ярослава с его навязчивой рыцарственностью.
Ярослав поднял голову от тулбокса, но ничего не сказал.
— Это серьёзный довод, — Сиднев спрятал бумажник. Надел шляпу, низко надвинул её, чтобы скрыть красные пятна от святой воды. — Тогда позвольте откланяться. До следующей сессии.
Теперь Инга понимала, откуда этот валентино-стайл. Сиднев одевался и вел себя, как киногерои его молодости.
Ярослав, кажется, нарочно задержался в ванной затем, чтоб не уходить одновременно с ним.
Он вышел, держа в руках полотенцесушитель.
— Полку я на место повесил… А полотенцесушитель ваш — извините, декорация и сущее барахло. Я завтра другой поставлю. Нормальный. Только… в общем, трубы у вас и так на ладан дышат. Может, я их заменю? Бесплатно.
— Нет, спасибо, — замена труб сравнительно долгий процесс, а Инге не хотелось продлевать знакомство. Этот человек напоминал ей заключенных, с которыми она сталкивалась, проходя практику в диспансере: у него на плечах словно висела беда. Рядом с ним было как с демаскированной огневой точкой: рано или поздно тебе прилетит за компанию.
— Не хотите меня лишний раз видеть? — спросил он.
— Интересно, почему бы это?
Ярослав улыбнулся криво. Положил в тулбокс плоскогубцы и щуп, взял подмышку выломанный полотенцесушитель и шагнул в дверь.
— Я завтра приду, — сказал он.
— Нет, завтра не надо, меня не будет в городе.
— А послезавтра?
— Меня не будет до конца выходных.
— Ясно. Значит, я в понедельник приду и поставлю новый полотенцесушитель. И уж больше вас не побеспокою. Разве что вам будет угрожать опасность.
— Знаете, в этом случае тоже постарайтесь меня не беспокоить.
Ярослав мрачно улыбнулся и ушел.
Ольга вздохнула и шагнула прямо в стену.
Инга осталась одна.
Посмотрела на часы. Не поверила своим глазам. Посмотрела еще раз.
Весь этот джаз занял чуть больше часа.
С ума сойти.
Инга опустилась в кресло. У нее дрожали ноги, руки, плечи. Но не от запоздалого страха и не от гигантской усталости. Тело реагировало на очень глубокий инсайт, на раскрытие тайны, долгое время сидевшей под замком, а сейчас вырвавшейся на волю с голодным лязганьем зубов.