— До свиданья, Евгений Львович.
— До свиданья, — печально сказал Евгений Львович ей в спину.
На работу и домой Инга ездила машиной, но парковаться приходилось метрах в двухстах от офиса, и выезжать-заезжать неудобно, поэтому на обеды она ходила пешком. И сейчас она очень, очень правильным находила это решение, потому что водить машину в таком настроении — нарываться на неприятности.
Она чувствовала себя преданной. Всю эту порнографию о любви и прощении она готова была выслушивать от мамы, ее подруг, от кого угодно — только не от человека, который учил ее распознавать манипуляции и давать им отпор. Только не от Чуба, который знал, один из немногих, каков на деле был Александр Викторович Сабуров. Глупостью были бы такие речи от любого другого, но от него — Инга не могла это расценить иначе, как подлость.
«Нужно менять супервизора», — подумала она. Из этой мысли вырос вполне закономерный вопрос — на кого? — и дальше Инга обдумывала только этот, сугубо деловой, как ей казалось, вопрос, пока не столкнулась нос к носу с сантехником Ярославом, ждущим у подъезда.
— Ой. Извините, — сказала она, мыслями все еще пребывая в другом измерении.
— Да это вы извините. Я тут у кого-то вальцовку забыл… обхожу клиентов, ищу. Можно, я у вас посмотрю? Вдруг под ванну закатилась.
Инга медленно возвращалась в реальность. Вальцовка. Он забыл у меня какую-то вальцовку. А может, не у меня…
— Конечно, — она открыла дверь подъезда. — Проходите.
Ярослав оба раза галантно пропустил Ингу вперед, закрыл за собой дверь в офис, оставил тулбокс в кабинете, а сам в поисках загадочной вальцовки нырнул с фонариком под ванну.
Упав в кресло, Инга помассировала виски и лоб, стараясь отрешиться и сосредоточиться перед встречей с Сидневым. Ярослав шуровал под ванной.
— Долго вы там? — спросила Инга.
Из ванной донесся какой-то грохот. Инга встала и подошла к двери, дернула ручку. Закрыто. Он что, решил облегчиться, раз уж зашел?
Она постучалась, но Ярослав не ответил.
— Что случилось? — Инга уже не на шутку забеспокоилась.
— АААААА! — прямо сквозь дверь ванной ей в лицо с воплем бросилась полупрозрачная женщина.
Инга шарахнулась назад и налетела пятой точкой на спинку кресла. Она успела заметить ужасающий начес на голове призрака, рукава «летучая мышь» и под левой грудью дыру с торчащим из нее колом. Рефлекторно выставила перед собой правую руку — пальцы погрузились в плоть полупрозрачной женщины, как в поток холодного воздуха. В следующую секунду холод объял Ингу целиком и исчез: призрак прошел насквозь.
Инга оглянулась. Женщина висела в воздухе, сантиметрах в десяти над полом. Теперь Инга могла разглядеть ее подробней: бесцветная, словно в черно-белом кино, фигура, одетая, причесанная и накрашенная по моде восьмидесятых. На вид привидению было слегка за тридцать, и выглядело оно так, будто при жизни имело склонность к полноте, но из-за болезни или суровой диеты резко исхудало.
Призрак перестал орать, как только разминулся с Ингой, и теперь завис в воздухе, скрестив руки перед грудью.
Инга перевела взгляд на Ярослава, стоящего в дверях ванной.
— Кто-нибудь объяснит мне, что это значит? — спросила она.
Призрак отверз уста первым.
— Ты ненормальная, что ли? Нормальные в обморок падают.
Конечно, Инга ощутила при виде призрака некоторый испуг: все-таки не каждый день на тебя выскакивают сквозь дверь полупрозрачные дамы. Да и выход обычной дамы сквозь дверь — событие неординарное. Но сейчас весь испуг перешел в законное раздражение человека, чью приватность бесцеремонно нарушили. Кроме того, опасаться следовало скорее весьма плотского и довольно крепкого мужчины, нежели бесплотной женщины.
— Во-первых, мы не переходили с вами на «ты», — сказала она резко. — Во-вторых, мода восьмидесятых, конечно, ужасна, но не настолько, чтобы падать в обморок. И в-третьих, я повторяю вопрос: что это значит?
Призрак подбоченился и переглянулся с Ярославом.
— Нет, она точно ненормальная. Все психиатры с приветом, — после чего переключился на Ингу:
— Я за тобой уже почти неделю наблюдаю, и ты мне уже как родная.
— Я не психиатр, а психотерапевт, — машинально возразила Инга. Она не любила, когда ее путали с психиатрами или психологами.
— Вот теперь я действительно прошу меня извинить, — Ярослав поднял руку с револьвером и нацелился в Ингу.
Да, вот это уже причина бояться. И Инга испугалась. Во рту пересохло, от колен вниз пошло предательское онемение.