Завязнув во всех этих распрях, Проханов сталкивается с тем, что ему надо очень серьезно думать об издателе, особенно при том, что роман был на злобу дня, и долго мариновать его, пока за него не соизволит взяться какое-то патриотическое учреждение, ему не хотелось. Так ему приходит в голову опубликовать роман в собственной газете, сэкономив на редакторах, типографии, оформлении, в виде ОЧЕНЬ большой газеты. «Я хотел сделать какой-то дополнительный бизнес для газеты».
Едва ли он заработал на нем хотя бы пять центов, но факт, что номер этот теперь не достать даже в редакции «Завтра».
Эта «газета» стала притчей во языцех. Никто ее всерьез не читал, но то ли звучное название впечаталось, то ли кто-то все же проглядел текст и распространял о нем самые невероятные слухи, но что-то такое, помню, носилось в воздухе. На Франкфуртской книжной ярмарке этот номер «Завтра» благодаря И. Зотову попадает в руки к А. Иванову и М. Котомину — издателям Ad Marginem. Про нее написал НГ-ExLibris. И. Зотов назвал прохановскую прозу «сермяжным барокко», отклик был более чем сдержанным, но рецензенту, по крайней мере, не приходило в голову предварять закавыченные куски словами «несмотря на отвращение, привожу цитату» — как это делали его коллеги по НГ всего несколько лет назад. Затем промелькнуло нечто еще менее внятное, но более положительное. Кончилось тем, что с Прохановым повели знакомиться А. Иванова, который, по мнению автора «Господина Гексогена», шел на встречу с ожиданием увидеть там «миловидную, но ненавидящую Еву Браун, которая будет подавать им, не знаю, мацу». Иванов, вспоминая крайне благоприятное впечатление, произведенное на него «красным Савонаролой», отмечает среди прочего странный момент, когда автор, в порядке предположения, заметил, что, в принципе, может прямо сейчас убить своих потенциальных издателей.
Альянс Проханова с Ad Marginem вызвал недоумение; пошли разговоры о «левом демарше модного издательства»; «попытке красного реванша на смычке политически левых с интеллектуальным авангардом». Для издательства, публиковавшего В. Г. Сорокина, Дерриду и переписку Хайдеггера с Ясперсом, это был в самом деле эпатажный поступок, даже при том, что Ad Marginem в тот момент в самом деле были маргиналами. «На фоне Сорокина и Деррида, — разорялся журнал „Афиша“, — Проханов выглядел конголезской, зараженной СПИДом гориллой, которую вдруг втолкнули в клетку с детьми, нарядившимися мартышками». Недоумевала писательница О. Славникова: «Вещь Проханова вне литературы, абсолютно, это сгусток пошлости и безвкусицы… И пусть заткнутся, ну хватит уже! Потому что если это литература, тогда я, извиняюсь, капитан Флинт». Еще более афористично высказался — если, по крайней мере, верить самому Проханову, который приводит эту цитату с оговоркой «будто бы» — Путин: «Увлекательный роман. Вредный роман. Надо сделать все, чтобы подобные романы больше не появлялись».
Обложка А. Бондаренко.
Само издательство в приватных разговорах и публичных интервью озвучивало следующие версии касательно «Господина Гексогена». Это «героиновый Толстой» (Иванов). Это «накокаиненный Фадеев» (Котомин). Это «Мифогенная любовь каст — 3» (Иванов). Это «неизвестный текст Пелевина» (Котомин). Позже возникала версия, согласно которой они хотели «втиснуть Проханова в рамки жанра», и поэтому «Господин Гексоген» был отредактирован таким образом, чтобы из него получился «настоящий политический триллер»; триллер снабдили выразительной обложкой.
Реакция союзников по лагерю мракобесов не заставила себя ждать. Круг «Нашего современника» резко осудил роман. Особенно возмущало оформление — разлагающийся Ленин (художник Андрей Бондаренко, похоже, уловил момент с «одряхлением красной кумирни»). Знал ли Проханов про то, что роман выйдет в такой обложке? Нет. «Я, дурак, не пошел к Бондаренко смотреть обложку. Мне было не до этого. Но я полностью им доверился, и они убедили меня, что в обложке успех романа. Если бы я увидел, я бы восстал: к чертовой матери, лучше жопу рисуйте». Мне кажется, он преувеличивает. В конце концов, справедливо вопрошает главный редактор «Дуэли» Ю. Мухин, «а что еще должен был изобразить на обложке художник при таком тексте внутри книги?».