Сочинитель был озадачен этим, но продолжал читать.
Особенности строя повествования, не обычные для литературы, но совершенно органичные для сценария, перестали его раздражать. Он всё больше следил за перипетиями сюжета. И вскоре почти совсем отвлекся от обстоятельств окружающего.
– Привал, – объявил вдруг антаер, возвращая его к реальности.
– Что?
Лендер огляделся.
Паромотор остановился на горной дороге, в таком месте, где было специальное расширение серпантина, видимо предусмотренное на случай остановки.
– Я несколько утомился, – заметил Кантор, – да и вам не дурно бы поразмять немного ноги.
– Поразмять?
– Заодно и поедим. – Сыщика, похоже, забавляла легкая растерянность сочинителя, вернувшегося из мира приключений в обыденность.
Возможно, место для остановки Кантор выбрал не случайно.
Местность чем-то отдаленно напоминала скальные массивы и каньоны, где разворачивались события заокеанской драмы.
С одной стороны над дорогой нависал утес, а с другой – ниспадала почти отвесная стена, уходившая в долину, подле подножия горы.
Дорога в этом месте начинала спускаться, следуя изгибам склона горы, и неуклонно устремлялась на юг. И далее бежала, виляя, углубляясь в лес. До этого же места огибала вершину горы.
В долине же местность была лесистая, но отсюда выглядела как лужайка, поросшая мятликом и клевером. То, что казалось с высоты травой, на самом деле было густой лавровой рощей.
Только в глубине долины в восточном направлении виднелся небольшой луг, по которому протекала речка, сверкавшая на солнце.
Издали казалось, что луг не превышает размерами письменное бюро под зеленым сукном в кабинете Лендера, оставшемся далеко-далеко на севере.
Но кромку луга украшали несколько строений. По высоте крыш, которые приподнимались над кронами лавров, Лендер догадался, что игрушечные домики в действительности большая ферма. Луг покрывала сочная зеленая трава, куда более яркая, нежели обступивший его со всех сторон лес.
Вдали же за этим райским уголком громоздилась целая гряда покатых, сглаженных временем, укрощенных гор.
Простор и покой царили окрест.
Лендер ощутил странный прилив бодрости и силы.
Он, стоя на вековой вершине, почувствовал себя великаном, пришедшим в мир крошечных, суетных людей.
Он знал страсти титанов, он видел воочию ужас и боль, счастье и взлет…
А жизнь обывателя, прозябающего в маленькой долине, была скучна. Сколь прекрасная природа ни окружала этих человечков, их мир был узок, потребности мизерны, а страсти ничтожны.
Сыщик извлек из саквояжа странный металлический предмет, более всего напоминающий артиллерийский снаряд с тупым концом.
– Наши восточные соседи изобрели удивительный принцип, – пояснил сыщик, – береста, намотанная на стеклянный сосуд, оказывается идеальным теплоизолятором. Заткнем широкое горло сосуда толстой и плотной пробкой, поместим сосуд в металлический футляр и завинтим крышкой. Получается идеальная тара для сохранения горячих продуктов, а также для приготовления настоев. Вот я вам расскажу, как следует готовить в этой таре исключительный по своим вкусовым качествам и питательности суп. Панд[7] мяса птицы изрубить ножом мелко с четвертью панда масла, половиной панда самой нежной, самой малосольной, свежей, копченой грудинки, половиной корня петрушки, половиной корня сельдерея, половиной корня порея и одной морковью. Поджарить эту смесь докрасна, но не передерживая! Потом залить всё бульоном, сваренным из двух-трех пандов настоящего мяса[8] с кореньями. Влить стакан сливок с пятью желтками[9] и подогреть до самого горячего состояния, но ни в коем случае не кипятить! Потом мы наполняем наш не остывающий графин этим великолепным супом, добавляем полчашки несладкой калиновки и немного специй. Укупориваем и отправляемся на службу. В этот момент начинается самый важный этап приготовления супа! Мы идем на службу пешком, благо недалеко, покачиваем слегка непроизвольно саквояж. Потом мы приходим на службу. Ставим саквояж на место. Он – суп – пребывает в покое. Потом мы снова идем куда-то или едем на паромоторе и снова вносим в процесс элемент творчества. Потом наступает время подкрепиться. Мы оставляем все дела и делаем паузу. Мы выдерживаем наш суп в покое. Он приуготовляется к потреблению, мы сервируем стол, ведем приятную беседу. Потом наступает момент, когда мы открываем крышку и получаем предсказуемый, гарантированный, надежный результат с легким оттенком случайности, налетом импровизации.
– Я совершенно не чувствовал голода, – изумленно заметил журналист, – более того, непривычно долгая поездка поколебала мою уверенность в том, что я вообще способен к приему нищи в ближайшие дни. Но ваш красочный рассказ о приготовлении супа полностью излечил меня и от дурноты, и от отсутствия аппетита. Вот только меня смущает, что я оказываюсь на позиции ничтожного и легкомысленного до непозволительности человека, который злоупотребляет вашим гостеприимством и угощением. Мне совершенно нечем отплатить вам. Ведь, разделив со мною обед, вы отказываете себе в удовольствии…
– А вам вовсе и не нужно мне ничем отплачивать, – благодушно возразил сыщик. – Наоборот. Вы просто обязаны избавить меня от порции супа, которая при иных обстоятельствах досталась бы моему помощнику. Здесь всё на двоих. Так что сочтите за благо…
Тем временем сыщик занимался предуготовлениями к дорожной трапезе.
На среднюю стойку в салоне был надет диск с прорезью, который образовал удобный стол, передние сиденья были, как оказалось снабжены, поворотным механизмом, и их легко развернули ловкие руки Кантора, так что каретный салон приобрел вид удобной беседки.
Рассказывая о приготовлении супа. Кантор сервировал стол походными столовыми приборами.
Суп, блинчики с мясом, блинчики с черникой, маслице в масленке, специи…
– Не в каждом трактире накроют такой стол! – восхитился Лендер.
– Более того, – заметил Кантор гордо, – в очень немногих заведениях вам подадут то, что вы у меня откушаете. «Ламент», «Оранж Баффун» способны порадовать даже меня, а вот «Фрос» уже не потянет. Не мой уровень.
7
Панд – мера веса. Близок фунту. Точное его выражение в граммах неизвестно. Попытка взвесить несколько предметов, чей вес в пандах был известен, дала разброс в 187 граммов.
8
Настоящим мясом здесь считается мясо крупного рогатого скота мясной породы, и не всё, а только вырезка. Вырезка молочного скота настоящим мясом не считается. Различают мясо птицы, мясо рыбы и всякого дикого животного. Мясо разных животных и разных частей животных имеет самостоятельное название. Настоящее мясо хранится обычно на льду, покрытое тонким слоем топленого масла с малым количеством укропа и чеснока. Будучи приготовлено на жаровне, имеет изысканный, тонкий вкус и аромат, но диетическим блюдом считаться никак не может. Приготовление же на нем бульонов считается расточительным гурманством и не всегда встречает понимание.