– Все будет прекрасно. Продиктую в редакцию по телефону. Может, попадет в последний выпуск. Если нет, то опубликуют в утреннем номере.
– Вы хотели бы иметь мой снимок? – спросил Пат.
– Нет. Все случилось слишком поздно. Вы хотите прослыть настоящим героем? Тогда необходимо, чтобы происшествие случилось в десять утра или в одиннадцать или еще лучше – после полудня. После закрытия "Пост" и "Джорнел", скажем, в три часа дня.
– Я ведь просто так спросил, – сказал Пат, смущенный собственным предложением.
– Как-нибудь встретимся, – проговорил репортер, засовывая в боковой карман комок сероватой дешевой бумаги.
Пат допил чашку тепловатого кофе и направился к двери. Казалось, его оголенные нервы ниточками свисали прямо с костей. Он не чувствовал ничего во время всей операции, но теперь ощущал себя полностью опустошенным. Вспомнив, что вблизи реки на Кристофер-стрит до сих пор открыт матросский бар, Пат заглянул туда и быстро выпил три рюмки. Вначале подумал, не стоит ли позвонить Артуру и сообщить о проделанной работе, но затем решил, что это плохая идея. Ведь дело сделано и труп уже никуда не денется. Утром у них будет прорва времени для разговоров.
На следующий день Пат заскочил в морг при больнице Беллвью, чтобы "полюбоваться" результатами своей ночной работы. Тело даже не прикрыли простыней. С пальца на ноге свисала бирка "НЛ90" (неопознанная личность). Отстреленная часть черепа была кое-как прикреплена несколькими стежками. Человек был толстым, обвисшие грудные мышцы напоминали грудь пожилой женщины. Его кожа приобрела пурпурный цвет, даже детородный член, крошечный и сморщенный, был пурпурным. Неровная линия шва протянулась от мошонки до самой шеи, напоминая гигантскую застежку-молнию. Посередине грудины зияла аккуратная кучка рваных пулевых отверстий.
– Это тот самый парень, – сказал Пат служащему и вышел из морга.
У газетного стенда на Второй авеню он купил газеты "Таймс" и "Ньюс". На одиннадцатой странице "Ньюс" одна колонка была посвящена ночному происшествию: "Новичок-коп пришил взломщика". В ней было три или четыре абзаца. Сообщение гласило:
Новичок – полицейский коп Паскуале Конте стрелял во взломщика закусочной «Наполи е нотте» на Салливан-стрит и убил его. Прохаживаясь в нерабочее время по Вилледжу предыдущим вечером, Паскуале Конте заметил подозрительные движения внутри закусочной и застал там вооруженного бандита Джованни Маджиоре, известного также под именем Джонни Мзйджеро, в процессе взлома кассы игрального автомата. В соответствии с заявлением полицейского Маджиоре пытался напасть на него, используя свой пружинный нож. Конте вынужден был стрелять во взломщика в целях самозащиты. У Маджиоре длинный список арестов с несколькими судимостями. Известен как постоянный помощник бандита по кличке Отчаянный Майк из банды Копполы.
К тому моменту, когда Пат появился в участке на Элизабет-стрит, где должен был отработать смену с четырех до двенадцати, все уже знали о происшествии. Даже Мориарти – угрюмый сержант-чиновник – поздравил его.
– Хорошая работа, малыш, – сказал он одобрительно. – Получишь, наверное, поощрение за такую операцию.
Из участка Пат позвонил лейтенанту полиции Артуру Марсери и договорился о встрече с ним во время обеденного перерыва. Они встретились у "Луны", и Пат в нескольких фразах описал происшествие. Артур Марсери задал всего несколько вопросов. Казалось, более всего его интересовало опознание личности убитого.
Они вдвоем просмотрели бумажную желтую простыню – форму ДД24 на Маджиоре, и Пат внимательно изучил факты из биографии покойного: даты арестов, имена и адреса, города и районы, в которых производились аресты; обвинения; фамилии арестовывавших его полицейских и приговоры; даты судебных разбирательств, фамилии судей и наименования судов.
Это был длинный список.
Маджиоре арестовывали двадцать три раза за различные виды преступлений, начиная от участия в нелегальных лотереях, нападений с применением смертоносного оружия, изнасилований до ношения инструментов для взлома. Но осудили его всего однажды. Отсидел он два года в Даннелюре за крупную кражу – угон автомобиля.
Лейтенант Марсери утвердительно кивал, просматривая список подробностей, который Пат составил для описания происшествия.
– Ты можешь рассчитывать на награду за эту операцию. Можешь даже просить орден Боевого Креста. Хотя не думаю, что получишь такую высокую награду, ведь в деле не было особых трудностей. Но в любом случае получишь какое-либо поощрение. Тогда посмотрим, не найдется ли для тебя более теплое местечко. Наверняка тебе надоело носить кожаные сапоги. Не хочешь для разнообразия поездить в патрульной машине? Я попробую устроить тебе протекцию по телефону. Не предвижу при этом больших проблем.
– Благодарю.
– Как поживает моя племянница Констанца? – спросил Марсери, когда Пат поднялся, чтобы уйти.
Пат удивился, что Артур интересуется этим медленно развивающимся романом.
– Я думаю, что она, как всегда, великолепна. У меня свидание с ней на следующей неделе.
– Хорошо, малыш. Держи нос выше. Тебя ждет прекрасное будущее.
Пату сообщили, что ему придется дать обычные свидетельские показания на слушаниях большого жюри на Центр-стрит, 100 на следующей неделе. Жюри выслушает показания свидетелей и решит, имеется ли причина для обвинений в покушении на жизнь или в убийстве, либо отменит обвинения.
– Не беспокойся, – заверил его Марсери, – это простая формальность.
Помощником районного прокурора, представлявшим дело перед большим жюри, оказался тот самый подвижный молодой человек, задававший ему вопросы в участке. Его звали Джо Домалевски. На длинном столе перед двадцатью усталыми людьми были выложены пружинный нож, пистолет Пата, пули из тела взломщика, отчет о вскрытии, сравнительный анализ пуль, баллистические снимки, доклад следователя и прочие свидетельства. Пули с прилипшей к ним гниющей плотью издавали сильный отвратительный запах. На столе помощника прокурора были выложены в ряд вещи из карманов покойного с привязанными к ним бирками. Один из присяжных охватил цепким взглядом эти вещи и попросил разрешения задать вопрос Пату.
– Меня заинтересовало, офицер Конте, почему покойный напал на вас с пружинным ножом, а не с этим оружием, выставленным на столе?
Присяжный, задававший вопрос, – высокий, худощавый человек с седой шевелюрой, похожей на щетку, в очках в металлической оправе – очень походил на смотрителя дома в отставке. Он производил впечатление человека, который мог бы отключить газ и электричество квартиросъемщику через десять дней после первого предупреждения. Только после вопроса этого присяжного Пат заметил среди вещей покойного старый, но выглядевший работоспособным мощный нож с черной костяной ручкой, очевидно, гораздо более ценный, чем купленный Патом.
Пат осмотрел нож, выданный ему помощником прокурора для изучения.
– У меня нет возможности ответить на этот вопрос, сэр, – ответил он. – Ведь я не был знаком с покойным. Может быть, ему хотелось испытать качества нового оружия. Или это был подарок. Просто не знаю.
– Это все, – сказал член жюри.
Домалевски предложил вынести приговор об убийстве в целях самозащиты, и жюри не выдвинуло никаких причин, по которым могло бы не согласиться с этой версией.
Когда к вечеру Пат возвратился в участок, коллеги-полицейские, уже знавшие о происшествии, выразили восхищение его поступком.
– Если бы вы, итальяшки, так же хорошо стреляли во время войны, Муссолини красовался бы сейчас на всех почтовых открытках, – сказал Мориарти.
– Послушай ты, долбаный ирландец, – ответил Пат, – вы-то вообще не участвовали в войне.
– Ладно, малыш. Я пошутил.
На следующее утро перед его уходом на работу раздался телефонный звонок. Звонила Констанца.