— Иногда я тебя просто ненавижу!)
…И это еще не дошло до убийства Кеннеди. Ух, Стив себя заранее за весь этот бардак ненавидел. Но зато они с Баки виделись на регулярной основе, то есть, каждый раз, когда Баки и Наташа приезжали в Штаты якобы на гастроли балетной труппы.
Наташа, к слову, оказалась сволочью последней: столько лет дразнила Стива ископаемым, хотя сама родилась в ноябре семнадцатого года, рыжая лицемерка. Это, правда, не помешало Стиву назвать в ее честь дочку, которая родилась через два года после Бобы (домашняя кличка появилась у Роберта, когда стало понятно, что мальчик невероятно картав). Бобе имя придумывала Пегги, так что на дочери Стив мог развернуться, и он, недолго думая, записал ее Деброй Натали. Дебра — потому что у любой девушки должна быть своя песня (хотя знаменитый шлягер Pulp, о котором думал Стив, должны были написать только в девяностых), Натали — потому что вот так откровенно называть ребенка «Наташа», когда на дворе Холодная война — это с гарантией нарываться на неприятности и обвинения в сочувствии коммунистам.
( — …в смысле, в мою честь? Кельт, ты с головой не дружишь? Ты хочешь назвать американского ребенка Искрой?
— Как-как, прости?
— Зовут ее так, Искра Фе…
— Заткнись, Яша. По паспорту я сейчас вообще Людмила. Мы меняем документы и место жительства, чтобы не наводить народ на мысли о вурдалаках.
— Странную у вас сыворотку сделали, конечно.
— Да нормальную. Выносливость и срок годности тела важнее суперсилы, как по мне. Хотя Джеймсу, как видишь, и того, и другого перепало.)
К слову о «сроке годности тела», как выразилась Наташа… в смысле, Искра (и чего она Баки одергивала? милое имя), Стив все-таки старел, хотя и сильно медленнее обычных людей, и теперь Говард с интересом изучал динамику — чисто в научных целях разумеется. А Стив тихо страдал.
Мисс Рабинович так и не уехала обратно в Аргентину, на новую виллу в Чили она тоже не согласилась, и обламывала сыночке всю малину большую часть времени — даже умудрялась «очень вовремя» звонить, когда он сваливал от маменьки подальше. А чем больше был недотрах у Говарда, тем пошлее он шутил.
— М-м-м, мое лучшее творение, — масляно тянул Говард, ощупывая Стиву пресс.
— Руки убрал, — тихо, но очень веско говорил Стив.
— Нетушки.
— О тебе же беспокоюсь, Пегги их тебе вырвет и обратным концом вставит, — с отчетливым намеком продолжал Стив, пока Говард не отваливал.
Баки, как-то раз это увидев, предложил себя в подопытные, и, честное слово, без этого зрелища Стив бы прекрасно обошелся. «Ми-и-истер Ста-а-арк…» — «Сержант Ба-а-арнс…» — тьфу, смотреть противно. С учетом того, как в итоге умер Говард, Стив каждый раз с их шуточного флирта хотел побиться головой о стол.
Образцов у Говарда теперь было в два раза больше, чем он определенно только приближал собственную гибель.
***
Стив был не в курсе, как именно познакомились родители Тони, но такого он точно не ждал.
Летом пятьдесят восьмого года Говард свозил свою очередную актриску на Венецианский фестиваль, там же с ней расплевался и поехал в Рим, кутить и безобразничать. Шел он ночью из одного бара в другой, увидел в фонтане Треви грустную пьяную школьницу, ему стало интересно, и он подошел познакомиться.
На этом моменте рассказа Стив попытался разбить себе лицо фейспалмами. Потому что… ГОВАРД, БЛЯДЬ, ТЕБЕ СОРОК, КУДА ТЫ ЛЕЗЕШЬ.
Но ладно, он был к Говарду немного несправедлив: хоть это все и отдавало педофилией, Говард чтил… некоторые части уголовного кодекса. Он купил “милой девочке” еще граппы, они говорили, потом еще говорили, юная Мария Карбонелл рассказала ему всю свою (очень короткую) жизнь, Говард по-джентльменски придержал ей волосы, когда девушку тошнило за памятником времен позднего Возрождения. «Жижи» в ночном кинотеатре Мария благополучно проспала, а ближе к утру Говард накормил ее завтраком и отвез в пансион, из которого она слиняла накануне.
Вернувшись из Рима, Говард заявил, что женится. Но через два года, потому что невесте еще нет восемнадцати.
Сначала Стив подумывал вбить ему мозги на место, потому что ОТСТАНЬ ОТ ШКОЛЬНИЦЫ, ПЕДОФИЛ СТАРЫЙ. Но услышав, как зовут школьницу, придержал за локоток Пегги, которая уже вставала из-за стола с той же целью, и дал Говарду шанс:
— Объяснись.
— Она чудесная, — сказал Говард.
Стив смотрел на его усы в стиле Кларка Гейбла и думал, что возможно именно в пятидесятых эти кокетливые усики превратились из «модненьких» в «педофильские».
— Говард. Ты сейчас близок к смерти, как никогда.
— Она смеется над моими шутками, понимаешь, на самом деле смеется, а не как мои актрисы. — На лице Говарда появилась почти театральная трагичность. — Она попросила меня надеть кипу, когда я поеду знакомиться с ее родителями, и пообещала надеть самый большой крест, какой только найдет, когда я буду знакомить ее с мамой. И она не скандалит, не дерется и не поет фальшиво, когда надирается в дрова, а декламирует Петрарку на языке оригинала. Не отговаривайте меня, я женюсь.
Через год Мария сбежала из католической школы — в этот раз насовсем — и переехала в особняк к Говарду. Мириам чуть с сердечным приступом не свалилась, потому что Мария выполнила свое обещание и носила в ее присутствии огромный крест. Стив был в ужасе, хотя Говард клялся и божился, что пока Марии не исполнится восемнадцать, он с ней ни-ни. Отец невесты хотел брать особняк штурмом и запихнуть непослушную дочь в монастырь; за разворачивающейся драмой, похрустывая попкорном, следила вся Калифорния.
И тогда Стив плюнул на все, стащил у Сузы удостоверение сотрудника внешней разведки, подклеил свою фотографию и пригрозил синьору Гвидо депортацией, если он не прекратит преследовать американского патриота-производителя оружия-доктора наук и прочая, и прочая.
Говард был прав, у Марии был чудный смех: она тихо хрюкала, жмурясь и морща нос. Прямо как Тони. А Стив очень скучал по этому ехидному засранцу.
========== III ==========
Говард иногда выпадал в осадок из-за прожектов Стива. Кресла в машину, какие-то подушки безопасности… Но ладно, старому другу и источнику крови для экспериментов можно и помочь. В этот раз просьба была по профилю Говарда, он даже удивился.
— Говард. Ты можешь сделать маленький, легкий пистолет с минимальной отдачей? Для Дебби.
Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом! Не особо взрослой, но Говард подозревал, что из-за тринадцатилетней Дебры (все звали ее Дебби, потому что она оказалась такой же картавой, как Боба) под хной у Стива было уже довольно много седых волос. Для начала, она села вечерком в машину к незнакомому дядьке с собакой, потому что он сказал ей, что там щеночки. Стив выбил окно машины и обнаружил дочь с дюжиной щенков в компании охреневшего от такого развития событий владельца собачьего питомника.
Так у Картеров появилась такса. У псины была мерзкая привычка забираться повыше, с воем прыгать оттуда на людей и пытаться загрызть. Стив философски обозвал чудовищную сосиску Германом, как Геринга. Дебби наивно не поняла шутку. Такса угодила под машину полтора года спустя, Дебби поплакала и принесла домой чихуахуа, пятьдесят процентов дрожи, пятьдесят процентов ненависти. Стив понаблюдал за этим животным ровно три минуты и вынес вердикт, что это никакая не «Мулечка», а вполне себе Адольф.