— Не могу не выгазить удовольствие от деловых пегеговогов с пгелесным соединением кгасоты и класса.
— Что касается соединения, дорогой князь, — Лидия достала пухлый конверт из кармана пальто, — половина сейчас, остальное присоединится по готовности. Фотографии внутри.
Правая рука Пьера Джорджио Делла Ровере мелькнула со скоростью языка хамелеона. Конверт исчез в складках халата.
— Срок изготовления вторая половина дня, — добавила Лидия. — Скажем в…
— В четыге часа, — расплылся в улыбке князь — И никаких задегжек с исполнением вашего заказа, лучезагный свет мой.
Лидия взяла Ремо за руку и потащила к выходу.
— Не будем мешать работать нашему князю.
— Минуточку, Лидия, один момент, о’кей? — Тон Ремо был полон подозрительности. — Где ты взяла столько долларешников?
— Я тебе говорила. Это деньги дружка моей матери… Он вляпался в темные делишки с контрабандой валюты.
— Я хотел бы добавить, пгелестная багышня, — подал голос Делла Ровере, провожая их к выходу, — что князь Вогоди в состоянии снабдить вас шигоким и газнообгазным спектгом документов, котогые могут понадобиться на всякий случай в нашей, погой очень сложной жизни…
— Спасибо, князь. Буду иметь в виду.
— … удостовегения личности, налоговые кагточки, водительские пгава, газгешение на огужие, лицензии на охоту и гыбалку, тгудовые книжки, санитагные…
— Спасибо, спасибо, князь. — Лидия открыла дверь и вытолкнула Ремо. — Увидимся завтра.
— Гад буду видеть вас, моя таинственная весталка. Это послужит пополнению моего неудовлетвогенного эстетической ожидания…
— И кошелька, — завершила фразу Лидия.
Дверь захлопнулась за из спинами. Один за другим звякнули запоры.
Делла Ровере потирая ладоши, вернулся в гостиную, на ходу достал конверт из кармана халата, открыл его. Из конверта выпали фотографии, на что он даже не обратил внимания. Он торопился пересчитать деньги, потертые банкноты по пятьдесят и двадцать долларов. Его пальцы листали их со сноровкой банковского кассира.
— Семь тысяч пятьсот. — он прижал деньги к груди. — Плюс столько же завтга… ох! Что не сделает агистокгат, чтобы помочь чегни…
Вернул деньги в конверт, заметил и поднял фотографии.
У Делла Ровере отвалилась челюсть.
Этот человек! Этот человек на фото!
Жалких пятнадцать тысяч долларов? Нет… Нет! Этот человек стоил намного больше. Намного! Может, ему и цены не было…
Пьер Джорджио Делла Ровере поднял с пола телефон. Снял трубку, начал набирать номер. На мгновение заколебавшись, остановился. Был большой риск в том, что он собирался сделать. Огромная опасность. Набрал номер.
Человек на фото стоил риска.
27.
На Нью-Йорк опустилась ночь.
Нижний Манхеттен смотрелся темной вуалью, сквозь которую просвечивали размытые огни немногочисленных горящих окон Международного торгового центра.
— Ты просил меня не делать этого, Фрэнк, — сказал голос Дэвида Слоэна за восемь тысяч километров отсюда. — Наверное, мне стоило послушать тебя.
Фрэнк Ардженто стоял у огромного окна в аттике Коннот-тауэр. На нем были только фланелевые брюки. Размытые огни мегаполиса отбрасывали фиолетовый отблеск на его мускулистый торс, весь в темных ямках — следах шрапнели. Память о Богом проклятом местечке по имени Главно.
— Дэвид… Скажи мне, где ты… Где ты! Я приеду к тебе. Лично. С командой механиков. Самых лучших. — Пальцы руки, сжимавшие трубку побелели. — Мы разнесем их в клочья, этих сволочей. Ты и я… вместе!
— Это будет ошибкой, Фрэнк.
— Ошибка — разнести их клочья?
— Если ты приедешь сюда. Именно это они и хотят. Не доставляй им этого удовольствия.
— Но я не могу оставить тебя одного с ними!
— Фрэнк, у них нет против тебя никаких доказательств. Только предположения, подозрения. Я единственная ниточка к тебе, и они это знают. Поэтому главный вопрос: кто такой Майкл Халлер?
Ардженто вздохнул. Буксир с включенными огнями, отражавшимися в свинцовых водах залива, медленно тащился вдоль статуи Свободы.
— Майкла Халлера не существует. И практически никогда не существовало. Это имя ребенка, родившегося в 1907 и похороненного меньше, чем через год, на кладбище Кольварио в Куинсе. Майкл Халлер — имя мертвеца.
Некоторое время в трубке было слышно только слабое бормотание миллионов голосов.
— Майкл Халлер может быть федеральным агентом по имени Ричард Валайн? — прервал паузу Слоэн.
— Федеральным агентом?
— Да, федеральным агентом. ФБР, Департамент юстиции или ББОП.
— Федералы уже вербуют механиков?
— Не первый раз. И не последний, Фрэнк. Майкл Халлер, он же Ричард Валайн, здесь, в Милане.
— Дэвид, послушай…
— Подожди Фрэнк, послушай ты. Халлер играет одновременно по обе стороны баррикады: на стороне закона и системы. Полиции он передает ключевую информацию об убийце Апра, и в то же время использует солдат Дона Франческо Деллакроче для грязной работы. А нам известно, что Франческо Деллакроче и Самуэль Рутберг — деловые партнеры.
Фрэнк крикнул микрофон:
— Самуэль Рутберг мертв!
Тишина в трубке.
— Ты слушаешь, Дэвид?
— Я здесь.
— Его труп выловили в Ист-ривер. Кто-то продырявил ему башку из «колта-питона» 45-го калибра.
— Лучшие уходят первыми, Фрэнк. И когда такое приключилось с нашим пловцом?
— Дней десять назад.
— Стало быть, еще до убийства Апра. И кто же сел во главе стола семьи Рутберг?
— Майкл Халлер.
— Очень интересно! Значит Майкл Халлер, живой мертвец, командует сейчас еврейской мафией Нью-Йорка. И этот живой мертвец ведет переговоры с боссом итальянской мафии Франческо Деллакроче. — Ледяное спокойствие звучало в голосе Слоэна. — Мы оба понимаем, что происходит, не так ли, Фрэнк?
Ардженто задумался.
— Не вижу смысла, Дэвид.
— Тем не менее, смысл есть. И большой. Невероятный, Фрэнк. Но если отбросить невероятность, останется истина. И если мы его не остановим, Халлер продолжит набирать силу. Пока не проглотит тебя, меня и всю систему.
— Мы еще посчитаемся с Халлером, я тебе обещаю. Но я хочу, чтобы ты вернулся в Нью-Йорк. Незамедлительно!
— Нет, Фрэнк.
— Дэвид, черт тебя побери!…
— Здесь — место последнего боя, Фрэнк. Здесь. Ты это знаешь и я это знаю. Идея принять заказ у Халлера была моя, а не твоя. Ты меня предупреждал, но я решил идти до конца.
— Но это не означает, что ты должен продолжать в одиночку. Дэвид, позволь мне быть на твоей стороне.
— Ты и так на моей стороне. Но изначальная цель остается той же: заставить их выйти на свет. И мне надлежит выкопать вторую могилу Майклу Халлеру. — В голосе Слоэна появились веселые нотки. — И на этот раз он не возродится.
— Дэвид, на свете мало, из-за чего стоит умирать. Майкл Халлер, или Ричард Валайн, или как его там, этот кусок дерьма, не из этого ряда.
— Смерть — это состояние сознания, Фрэнк.
Фрэнк Ардженто не ответил. Он знал Дэвида Слоэна. И знал, что Дэвид Слоэн переступил точку возврата. Давным-давно.
— Есть только одно, что я прошу тебя для меня сделать, Фрэнк.
— Все, что хочешь, Дэвид, все…
— Я встретил женщину. Ее зовут Лидия Доминичи. Она очень молодая и неразумная. Это она вернула мне жизнь. И, по большому счету, поддерживает ее в настоящее время.
Еще одна долгая пауза.
— Позаботься о ней, Фрэнк.
— Дэвид, подожди…
— И позаботься о себе самом.
Щелчок, и в трубке только далекое бормотание хора голосов.
Фрэнк Ардженто положил ладони на бронированное стекло, за которым расстилался пейзаж из бетона, земли и воды.
Не волнуйся, я позабочусь о Лидии. И позабочусь о себе.
Паруса темных туч наплывали на статую Свободы, скрыв из виду горящий факел.
Но кто позаботится о тебе, Дэвид?
Слоэн повернулся спиной к какофонии голосов и вышел из переговорного зала центра Телеком. Надвинул поглубже на глаза козырек бейсболки, купленной за пару долларов у киоскера не площади Дуомо, и пошел по улице, продуваемой ветром, остывающим с каждой минутой. Пришедшие с севера тяжелые тучи заполонили небо над городом. Слоэн продолжал идти, и скоро толпа поглотила его, как стая ворон.