Что до особого дела Трюша де ля Шо, похоже, оно смутило министра — он довольно туманно высказался о необходимости принимать во внимание интересы персоны, которой, как хорошо было известно комиссару Ле Флошу, трудно противостоять. Николя согласился с этим, сказав, что убежден, что королевский гвардеец — человек лживый и легкомысленный, уверенный в том, что его преступление не подпадет под ранг преступлений против особ королевской крови.
Министр позвонил, чтобы вызвать одного из своих доверенных лиц. Он приказал ему перейти в полное распоряжение комиссара для выполнения всех его поручений относительно транспортировки тела. Человек предположил, что предпочтительнее будет не доверять это дело полицейским, на их молчание не всегда можно положиться. Месье де Сен-Флорантен прервал его, сел за стол и принялся что-то писать, так, как будто в комнате более никого не было. Николя вместе со своим помощником молча вышли из кабинета.
Собрать носильщиков, найти повозку и установить по плану Большого парка дорогу, ведущую прямо к мастерской водопроводчика, где можно было переждать незаметно — все это заняло некоторое время. Они снова встретились в назначенном месте, в сопровождении Бурдо и Семакгюса, и погрузили гроб с телом в повозку.
Повозка выехала из Сатори и направилась к парижской дороге. Николя следовал за ней в своей карете. Городские заставы закроются около девяти часом вечера. Николя отправил вперед гонца на лошади, чтобы тот предупредил об их приезде в Шатле. Гроб опустили в подвал Басс-Жеоль, расположенный за залом публичной демонстрации тел. Когда все формальности были улажены и Семакгюс покинул своих друзей, Бурдо предложил Николя подкрепиться в их любимом кабачке на улице Пье-де-Беф. Они могли бы добраться туда в карете, а потом разъехаться по домам. У Николя с самого утра ничего не было во рту, кроме его обычного утреннего шоколада, к тому же переживания дня только усилили его аппетит, и он с радостью согласился. Его утомила быстрая смена событий, охватила усталость от необходимости сохранять хладнокровие, и в висках пульсировала кровь. Ему следовало плотно поужинать, чтобы восстановить силы. Ведь сегодня ему сначала пришлось защищаться от нападок фаворитки, затем пережить шок от обнаруженного трупа и, наконец, провести полную нервного напряжения встречу с министром.
Но сейчас, сидя за старым расшатанным столом в кабачке, где было так спокойно и уютно, Николя в счастливом забытьи слушал, почти не разбирая слов, разговор между Бурдо и хозяином заведения. Этот знаток предложил ему взять угря под винным соусом, выловленного в Сене, и Бурдо, будучи на своей территории, решил его слегка поддразнить.
— Ты предлагаешь мне одно из этих морских чудищ, что кормят наших клиентов в Басс-Жеоль?
— Я не говорю, что они в рот не лезут, когда рядом есть что повкуснее. Но ты не принимаешь во внимание, и напрасно, что эти твари питаются плодами бука и рябины. Представляешь, какая диета!
— Расскажи мне лучше о прекрасных девах из Вены и Луары, часто купающихся в этих водах.
— Но Пьер, окуни и щуки с виду гораздо аппетитней, их не выбрасывают на корм собакам…
— Ладно, но твой угорь куда более неудобоварим.
— А мне он не по вкусу.
— И что же тебе по вкусу?
— Мясо этой рыбы и вправду жирновато. Почистив ее как следует и сняв кожицу, я добавляю специи и соль и тушу на медленном огне в соусе или вине. С соте из опят, собранных в Шавиле и бутылкой вина, того же, что я добавил в соус, вам не захочется ничего другого. И добавляю чуточку сливочного масла, оно улучшает вкус.
Два друга решили последовать разумным советам своего хозяина. Морское чудище, которое им подали в горячей глиняной чашке, было просто огромным. Его сочные твердые куски хрустели на зубах. Вначале они ели молча, но утолив первоначальный голод, разговорились, и Николя рассказал Бурдо все подробности своего визита в мастерскую водопроводчика.
— По всей видимости, — произнес Бурдо, — граф де Рюиссек решил избавиться от ненужного свидетеля и угодил в собственную ловушку.
— Это доказывает, что граф стал организатором убийства своего сына. Я не могу себе представить ничего подобного, не понимаю, какие разногласия могли между ними возникнуть. Вы же помните страшные обстоятельства смерти виконта?
— Но вы так же не могли себе представить, как брат мог убить своего старшего брата, несмотря на то, что такое происходило испокон веков, и наши судебные архивы изобилуют подобными примерами.
Николя задумался над замечанием инспектора.