Пока человек ориентируется сам в главном для себя – это всего лишь его взгляды, о которых никто может и не узнать.
Но вот иногда случается, что "способность отдать самому себе отчёт в очевидности" превращается в "сознание вслух" (вспомним определения философии). Человек рассказывает людям о своих находках в жизненном ориентировании. Личное философское творчество выплёскивается наружу, поступает в общее обращение.
Если открытые человеком ориентиры и навыки ориентирования приобретают значение для других людей, их перенимают, усваивают, используют. Великое множество единичных философских открытий делали и делают люди, авторство которых остаётся неизвестным. Эти открытия становятся привычными, как воздух. Они образуют то, что называют народной мудростью, они входят в дух нации, в семейную традицию, в образ жизни той или иной человеческой общности.
Иногда философское творчество становится для человека призванием. Его сознание становится как бы лабораторией, где кипят, плавятся и соединяются друг с другом в нечто единое таинственные вещества – ориентирующие представления, пришедшие к нему извне или изнутри. Он может остаться затворником этой своей алхимической лаборатории. Может со временем и выйти из неё: переключиться на проповедь своих открытий.
Но дело не в том, начинает ли он проповедовать свои взгляды. Гораздо важнее, получают ли эти взгляды резонанс, находят ли они последователей. Дело в том, обретают ли они авторитет и кто готов развивать и утверждать их далее.
Что лежит в основе такого призвания? Новые возможности ориентирования, которые открываются перед нами. Или (так тоже бывает) соблазнительная иллюзия новых возможностей.
Создание авторитета – это самостоятельная работа, которую осуществляют, видимо или невидимо, многие люди, усваивающие взгляды философа. Прежде всего через эту работу и происходит превращение его взглядов в учение.
Продолжается и содержательная работа. Её может вести сам философ или его ученики, единомышленники, последователи. Найденные идеи обретают разнообразное словесное выражение в поисках максимальной выразительности. Они обрастают логическими связями в стремлении к последовательности, к широте охвата, к системе.
Если для разнообразия прибегнуть к кулинарной аналогии, то скажем так: нужно пройти немалый путь от удачного кухонного экспромта до классического фирменного рецепта.
Дальнейшая судьба учения решается уже не личностным его резонансом с отдельными людьми, а резонансом социальным. Одно учение может послужить узкой группе единомышленников и угаснуть вместе с её распадом. Другое может охватить миллионы людей. Но и началом учения и результатом его действия всегда являются взгляды отдельного человека.
Давным-давно, когда не было ещё ни книг, ни газет, но были уже буквы и слова, жил мудрый Крат. О том, что он мудр, знали все вокруг. Кажется, даже мухи – и те знали об этом, стараясь жужжать потише, чтобы не мешать мудрым размышлениям.
Крат редко делал записи. Он считал, что не так уж часто к человеку приходит мысль, которую действительно стоит увековечить. Зато если уж она появилась, нужно отнестись к этому с должным уважением. И Крат записывал важные вещи не на восковой табличке, не на грифельной доске и даже не на пергаменте. Главное он высекал на камне.
Шли годы. Для Крата они не проходили напрасно: мудрость его всё возрастала. И каждый раз, когда он готовился запечатлеть новую мысль, выбранный им камень оказывался всё крупнее. Очертания высеченных букв становились всё более замысловаты, а сами буквы – всё мельче.
– О, почему? – благоговейно вопрошали Крата ученики, которых у него становилось всё больше. – Почему твои письмена, учитель, всё труднее прочесть?
– Чтобы тому, кто хочет постичь эту мудрость, пришлось побольше потрудиться, – отвечал Крат.
– А почему твои камни, о учитель, становятся всё крупнее?
– Чем важнее мудрость, тем тяжелее она должна доставаться, – говорил Крат, высекая последнюю точку и стряхивая каменные крошки. – Ну-ка, собирайтесь все сюда, будем переворачивать.
Дело в том, что каждый камень со своей очередной мудростью Крат считал необходимым перевернуть надписью вниз.
– Пусть тот, кто соберётся читать это, как следует попотеет, – посмеивался он. – Пусть чувствует, что всё это не просто так.
И все ученики Крата (хорошо, что их становилось всё больше) собирались, чтобы перевернуть камень вниз надписью на многие годы и десятилетия.
…Прошло сто лет после того, как не стало мудреца Крата. Почти все камни с его мудростями были уже перевёрнуты, надписи прочитаны и подробно изучены, и люди всё больше восхищались оставленными им мыслями.