Я выстрелил.
Его лапы мгновенно поджались, превратив паука в шар, который откатился назад, как комок пыли, гонимый ветром. После этого он надолго застыл в неподвижности, и я уж было грешным делом подумал, что он мертв. Но наконец он шевельнулся, встал и, прижавшись к каменной стене, принялся наблюдать за мной, выбирая момент для атаки. Я тоже не шевелился, стараясь предугадать его следующее движение. Но я не ожидал, что он с такого расстояния выплюнет в нас паутиной, похожей на струю жидкого дыма. Она неторопливо ползла по направлению к нам, извиваясь, как вылепленная из тумана змея. По-видимому, паук мог направить две струи одновременно, потому что к нам приближались сразу две змеи. Одна ударилась о стену слева и, оттолкнувшись от камня, взвилась кверху; вторая попала в противоположную стену на той же высоте и закрепилась, зацепившись за неплотно прилегавшие друг к другу камни. Затем зверь начал плести паутину, протягивая нити от стены к стене, затягивая нас в свою сеть.
Я сел на землю, прислонившись спиной к Дикому, и снова нащупал курок пистолета. Сеть паутины упала мне на руку. Пришлось потратить несколько драгоценных секунд, освобождая пальцы и пистолет от липкого месива. Когда я снова поднял оружие, паук уже успел продвинуться на пятьдесят футов вперед. Я выстрелил. Но паутина была столь плотной, что поглотила выстрел. Частично я смог ее растворить. И все же паук плел сеть быстрее, чем я мог ее разрушить.
Еще одна нить упала мне на спину. Другая закрутилась вокруг правого уха, сползла по плечу и оплела меня за талию. Дикий был покрыт паутиной почти полностью. Я снова выстрелил в нее. Паутина поглотила выстрел. Растворилась. На ее месте появилась новая. Паук отчаянно зашипел и завизжал, уже больше не таясь, торжествуя, уверенный в победе. Вокруг меня оплелось еще несколько липких струй, привязывая руки к груди. Еще. Еще. Меня помещали в кокон. Я выронил пистолет, потому что кровь не поступала больше в руки, пальцы онемели и не могли держать оружие.
Еще одна липкая нить легла мне на лоб - я ощутил ее прохладное прикосновение - и забилась в глаз.
Другая, извиваясь, оплела губы, залезла в нос и застряла там, щекоча мне ноздри.
Дикого уже не было видно под белым сугробом из серебряной пряжи.
Паук сжался перед прыжком...
Глава 3
Лотос в минуту опасности? Беспомощная, перепуганная девчонка? Нет. Лотос совсем не такая. Лотос - девушка, которая появляется из-за деревьев в ту минуту, когда паук готов пожрать ее друзей, и кидается на зверя, потому что у нее нет ружья.
Почему нет ружья? У нее есть нож, вот почему. Она держит его за поясом. Видна только разукрашенная рукоятка - до тех пор, пока она не пустила его в дело. А как обращаться с ножом, ей объяснять не надо.
Я, оплетенный паутиной, наблюдал, как черный мохнатый мутант спускается ко мне по выстроенной им серебристой дороге. И тут на фоне утреннего неба появилась она и сразу же приступила к делу. Опустившись пониже, она с полсекунды раскачивалась в нерешительности, а потом спикировала зверю на затылок. Лотос обхватила его ногами за шею, оседлала, как дикого мустанга, и поскакала верхом, как ковбои скачут на настоящих конях на ранчо Хорнера. Паук дико завращал глазами, пытаясь увидеть ее, но для этого ему не хватило кругозора. Как раз в тот момент, когда он повернул их до предела, она вонзила ему в левый глаз серебристое лезвие по самую рукоять.
Паук встал на дыбы.
Поток липкой жидкости внезапно прекратился, и зверь, покачиваясь, засеменил назад по наклонной серебряной плоскости, издавая звуки, похожие на верещание расстроенной трубы. Он как пьяный шатался из стороны в сторону. Я хотел крикнуть, предупредить Лотос, что эта тварь может покатиться по земле и подмять ее под себя, но мой рот был зажат быстро засыхающей паутиной, а двинуть руками, чтобы освободиться от нее, я тоже не мог.
Лотос вытащила нож и поразила им второй глаз. Паук, заметавшись, кинулся к стене, но был не в силах, мучаясь от раздирающей боли, перелезть через нее. Спотыкаясь во внезапно наставшей для него тьме, он ковылял от одного камня к другому, пытаясь найти выход, и не находил его. Тогда он превратился в шар и покатился.
- Лотос! - завопил я. Но через оболочку на моих губах вырвался лишь приглушенный хриплый шепот.
Но она уже была в воздухе и отчаянно била крыльями, пока ее не подхватил легкий ветерок. Тогда она расправила крылья и стала парить над волосатым шаром, наблюдая за агонией паука.
Он умер. Не сразу, медленно. Один раз он чуть было не наткнулся на собственную паутину и не свалился на нас с Диким. Когда он затих, Лотос осторожно спланировала на краешек паутины.
- Энди! Дикий!
Я попытался крикнуть. Вместо крика из паутины раздался низкий глухой гул.
- Я тебя слышу! Сейчас я тебя раскопаю. "Да здравствуют ее продолговатые уши", - подумал я. Она принялась рубить ножом серебристые волокна. Через некоторое время, пробравшись ко мне, она освободила меня от гадости, спутавшей мне руки и заткнувшей рот. Мы вместе откопали Дикого и были готовы к самому худшему.
Но все оказалось не так уж плохо. Он все еще не пришел в сознание, но паутина, обложившая рану от иглы, остановила фонтанирующую кровь.
- Придется нам лететь назад, - сказал я.
- А как же камеры?
- Мы успели установить только две.
- Закончи работу.
- Я не могу...
- Закончи работу, - настойчиво повторила она. - Я поглядела, что там впереди. Иди полмили по главной тропе, и тебе попадется на пути шесть перекрестков. Если установить на них камеры, у нас будет достаточно информации, чтобы понять, часто ли здесь появляется зверь. И будь добр, сначала доставь сюда летун - я возьму там аптечку и позабочусь о Диком.
- Но он, может...
- С ним все будет нормально. В летуне достаточно медикаментов, чтобы оказать ему всю необходимую помощь.
Лотос была хорошей медсестрой; она не раз мне перевязывала раны.
- Ладно, - сказал я. - Через минуту вернусь. Вернулся я, правда, через четыре минуты, но когда посадил летун в ложбину, на Диком уже не осталось ни клочка паутины. Я взял камеры, перекинул их через плечо и потащил ношу, рассчитанную на двоих, держа пистолет наготове и зорко поглядывая по сторонам...
***
Три часа спустя я, пошатываясь, приплелся назад, не скрывая своей смертельной усталости. Лотос и Дикий сидели, весело хихикая над чем-то.
- Неплохой способ отлынивать от работы, - сказал я вместо приветствия.
Дикий поднял на меня глаза и тихонько заржал.
- Если хочешь, можем с тобой поменяться. По мне, лучше расставлять камеры, чем возиться с этой проклятой рукой.
- Как же, как же!
- По-моему, нам пора убираться отсюда, - вмешалась в нашу перебранку Лотос. - Кажется, приближается гроза, а я не хотела бы встретиться с тем, что вылезет во время дождя.
Во время ливня у растений-вампиров на Фаннере-Н пробуждался зверский аппетит.
- Хорошо. Ты можешь идти, Дикий?
- Как-нибудь доковыляю.
***
Однажды люди начинают тебе казаться животными. Лица превращаются в морды. Глаза становятся похожи на матовые бусинки. Уши вдруг обрастают шерстью. Вместо ногтей появляются когти. А ты знаешь, что животных можно убивать: стреляй в них сколько угодно, только людей не трогай. И ты идешь смазывать ружье... Но ты понимаешь, что просто представляешь их животными в своем воображении, чтобы можно было убить их и отомстить за мать - и таким образом стереть из своей жизни целую главу. В глубине души боишься, что тебе хочется пролить горячую человеческую кровь - приникнуть к свежей ране и насосаться...
Я, должно быть, стонал во сне. Это был старый и давно знакомый сон; сколько я себя помнил, он все время повторялся. Очнувшись ото сна в полутемной спальне, я оказался в объятиях мягких бархатных крыльев, рядом со мной лежало ее легкое тело, губы прижимались к моим...