На следующее утро мы пошли снимать камеры. Рука у Дикого почти прошла (спасибо таланту Лотос и заживляющей мази). Мы надеялись, что к полудню он окончательно поправится и сможет начать охоту - в том случае, если камеры запишут что-нибудь интересующее нас.
А интересного там было немало.
- Не нравится мне это, - проворчал Дикий, в шестой раз прокручивая пленку.
- Ну, нам и не такие страшилища встречались, - ответил я, чтобы приободрить их, а заодно и себя.
Но и это тоже выродок хоть куда. Семи с половиной футов, потяжелее Дикого. Две волочащиеся по земле конечности с шестидюймовыми когтями, а посередине бочкообразной груди - пара дополнительных, меньших по размеру рук. Эти руки беспрестанно теребили друг друга, царапались, выискивали насекомых, действуя при этом со странной согласованностью. Рот был настоящей сокровищницей для биолога, интересующегося формами зубов у хищников. На левой части лица у зверя располагался один запавший глаз, а на месте другого зияла недоразвитая глазница. Лицо было покрыто морщинистой кожей, на которой в некоторых местах росли пучки жестких волос.
- По виду он ничуть не опаснее паука.
- Вот и я об этом. Не нравится он мне.
- Как?
- По-моему, - вмешалась Лотос, - Дикий хочет сказать, что слишком уж он просто выглядит. Такого простака, каким выглядит этот зверь, взял бы первый же посланный за ним отряд. У него должно быть что-то еще, помимо когтей, зубов и лишней пары рук.
Выглядел он устрашающе. К тому же не следовало забывать о тех двадцати двух охотниках.
- А ты что думаешь?
- Даже не знаю, что сказать, - едва слышно пробормотала Лотос. - Это было бы все равно что устанавливать причину смерти до убийства.
- И что же мы решим? Может, отказаться, пока не поздно?
Они оба покачали головами.
- Нам ведь эти деньги пока что не нужны.
- Но там был Гарнер, - возразил Дикий. Улыбнувшись, я выключил камеру.
- Ладно. Давайте начнем. Дикий, как твоя рука? Он размотал повязку и расправил мускулистую руку. Рана затянулась новой, нежной и упругой кожей. Рука была красная и распухшая, но без шрама.
- Как нельзя лучше. Пора отправляться. Что мы и сделали.
Глава 4
После короткого, но утомительного перехода мы расположились лагерем неподалеку от того места, где зверя засекла камера. Первой - вечером - на часах была Лотос, потом ее сменил я и, отдежурив половину положенного времени, услышал, что справа приближается некое существо крупнее средних габаритов. Держа наготове пистолет, я вытянулся за густой полосой растительности и затаился. Мои защитные очки с инфракрасными стеклами разгоняли темноту, и видел я, должно быть, не хуже зверя.
Может, лучше бы мне было находиться в темноте. В жизни этот парнишка оказывал гораздо более сильное впечатление, чем на пленке, снятой бесстрастным объективом. В первую очередь камера не уловила легкой пружинистой походки мутанта. Происхождение его я установил быстро: обезьяна. Наверное, когда большой взрыв стер с лица земли город и пригороды, неподалеку находился зоопарк - неподалеку, но на достаточном расстоянии, чтобы не исчезнуть со взрывом. Остальное доделала радиация. Оставаясь незамеченным, я наблюдал, как зверь вприпрыжку проследовал мимо.
От него изрядно разило потом, несмотря на то что дул холодный ветер.
Поднявшись с земли, я отступил на свою прежнюю позицию. Я пока не открывал огня, потому что хотел сначала прикинуть, сколько выстрелов понадобится, чтобы остановить зверюгу. Я оценил ситуацию и теперь мог ждать, когда он снова появится. Опускаясь на землю, краешком глаза я заметил, что зверь вернулся и, стоя в десятке ярдов от меня, прищурившись, наблюдает за мной. Я мысленно отругал себя за то, что забыл про обезьянье любопытство и хитрость.
Внезапно он бросился на меня.
Я поднял пистолет и выстрелил.
Синий-белый, синий-белый!
Но когда вспышка погасла и ночь снова вступила в свои, на мгновение нарушенные права, обезьяны там не было - ни живой, ни мертвой. Если бы я убил ее, то там лежал бы ее громадный труп. Если бы я ранил ее, она бы так быстро не ускакала. Значит, она жива и бродит где-то поблизости.
Темень стояла непроглядная, даже инфракрасные очки не спасали. Я замер, прислушиваясь. Меня внезапно осенило, что зверь сейчас, возможно, пригнувшись, движется по тропинке за густым кустарником к тому месту, откуда ему проще было бы совершить прыжок. Я выбранил себя за то, что промазал, извиняя себя лишь тем, что зверь слишком быстро двигался и попасть в такую мишень было вообще невозможно. Не дожидаясь, пока он атакует, я стал пробираться назад через кустарник, держа наготове оружие и пытаясь уловить, куда следует целиться.
На расстоянии сотни ярдов от меня, посреди полянки, возвышался небольшой бугорок. Если бы мне до него добраться, я бы мог обозревать местность с высоты, обнаружить мутанта, когда он зашевелится, и не дать ему близко подобраться ко мне. Я начал осторожно продвигаться к холмику. Звать на помощь было бесполезно. Не успев достигнуть гряды, отделявшей меня от лагеря, крик полностью растворился бы в глухом лесу.
Ветер был не просто холодным. Он был ледяным и пронизывающим. Я продрог до костей.
Добравшись до холмика, я обнаружил, что это вовсе никакой и не холмик. Полянка была покрыта густым клевером, который на опушке достигал в высоту лишь нескольких дюймов, а к середине становился все выше и образовывал этот самый бугорок в пять с половиной футов высотой, похожий на шляпу гриба. Остановившись, я повернулся, чтобы идти назад, но обострившийся за годы охоты инстинкт самосохранения приказал мне остановиться. Где-то впереди, поджидая меня, засел зверь. Где именно - я не знал, но возвращаться тем же путем было равносильно самоубийству. Единственно правильное решение в моей ситуации - это продолжать отступать через поляну, затем к гряде, перебраться через нее и очутиться в лагере. Я отступил.
Сделать это было гораздо труднее, чем сказать.
Преодолев полпути, по плечи утопая в густой растительности, я услышал поблизости яростное рычание и фырканье.
Я остановился и замер, стараясь даже не дышать. Где-то совсем рядом, спрятавшись под зыбкой поверхностью клевера, двигался зверь и вынюхивал меня. Поддавшись минутной панике, я выстрелил. Выстрел выжег в море клевера открытое пространство размером с человека. Рычание не прекратилось, теперь оно было еще ближе. Я заставил себя успокоиться. От такой бесцельной стрельбы толку мало, она лишь раздразнит зверя.
Вокруг свистел ледяной ветер.
Наконец я увидел то, что искал. Зыбь на поверхности клеверного моря. Если через него двигалось, пригнувшись, такое большое тело, оно должно было оставить след на поверхности. Прицелившись в это место, я...
...метнулся в сторону, чтобы уклониться от прыгнувшего на меня зверя! Чуть было не задев меня, он проскочил мимо и нырнул в клевер, исчезнув в зелени. Я выстрелил в это место, но он был уже далеко. Мое сердце бешено стучало. Я снова внимательно вгляделся в поверхность клеверного моря.
Он снова прыгнул. На этот раз, несмотря на то, что я отчаянно дернулся в сторону, ему удалось зацепить меня когтями. Кровь брызнула из раны на плече, а затем вязким потоком заструилась по телу. Всю руку от плеча до кисти прострелило словно огнем, и я переложил пистолет в здоровую ладонь.
Заставляя себя не обращать внимания на боль, я снова огляделся в поисках зыби на клевере, обозначавшей присутствие противника, уже почти приготовившись к тому, что зверь сожрет меня прежде, чем я его обнаружу. И когда по моим ногам снизу вверх уже поползла сковывающая усталость, я засек его. Тщательно прицелившись, я выстрелил. Зверь выпрямился во весь рост, схватившись за бок, и покачнулся. Дрожа, я выстрелил еще раз и ранил его в ногу. Из раны хлынула кровь. Я снова прицелился.